Вполне закономерно, что первый раздел «Логики» в «Своде философии» посвящен изложению восемнадцати канонов «непосредственного восприятия вещей», предшествующих канонам логики в собственном смысле слова и гносеологически первичных по отношению к ним. Утверждение молодого Маркса о том, что эпикурейская философия «исходит из сферы чувственного и возводит ее, по крайней мере в познании, в высший критерий» (2, стр. 171), в полной мере относится к неоэпикуреизму Гассенди. И несмотря на то, что Локк, как установлено архивными исследованиями, будучи знаком с соответствующими высказываниями Гассенди, нигде не упоминает о нем, точно так же как не упоминает о нем и Кондильяк, исторической истиной является то, что основоположником сенсуализма не только во французской, но и в общеевропейской философии нового времени был не Локк, а Гассенди, как убедительно доказал Ж. Куароль в своем докладе на конгрессе в честь трехсотлетия со дня смерти Гассенди. Свод его философии — «подлинное евангелие чувственного восприятия» (26, стр. 85).
Весьма поучительна в этом отношении полемика Лейбница с сенсуализмом Локка. Филалет, защищающий в «Новых опытах о человеческом разуме» взгляды Локка и опровергаемый Теофилом, выражающим мнение Лейбница, прямо говорит о том, что Локк «в общем придерживается системы Гассенди… он думает… что не существует врожденных идей, что наш дух есть tabula rasa (чистая доска) и что мы не всегда мыслим, и он, кажется, склонен признать большую часть возражений Гассенди Декарту. Он обогатил и укрепил эту систему множеством прекрасных рассуждений, и я не сомневаюсь, что в настоящее время наша точка зрения взяла верх над взглядами ее противников, перипатетиков и картезианцев» (18, стр. 66).
Совершенно неубедительно утверждение Г. Сортэ, будто «система Гассенди не заслуживает эпитета „сенсуалистической“, который ей слишком либерально приписывают… было бы несправедливым причислять его к сенсуалистам и выдавать его за предшественника Локка и Кондильяка» (67, стр. 141). Сортэ ссылается при этом на соображения, высказанные Гассенди относительно логических «первоначальных принципов», носящих аксиоматический характер, — недоказуемых и не нуждающихся в доказательстве. Примером их служит принцип «целое больше части». Как увязать наличие подобных принципов с отрицанием Гассенди врожденных идей? Ведь принципы эти не являются апостериорными, основанными на опытном умозаключении, а само собою разумеющимися, изначальными, априорными. На чем же основана их непосредственная достоверность? Речь идет об аналитических суждениях, допущение которых, вопреки мнению Сортэ, нисколько не колеблет сенсуализма. Подобные суждения не расширяют наше познание, не обогащают его новыми, независимыми от опыта сведениями. Предикат этих суждений лишь формулирует, расшифровывает смысл, уже заключенный в логическом подлежащем данного суждения. «А больше Б» — не априорное и не аналитическое суждение, а приобретается опытным путем («Солнце больше Луны», «Слон больше моськи»), тогда как «целое больше части» не требует доказательства и не допускает сомнения в силу того, что иначе обессмысливаются сами соотносящиеся в нем понятия: «целое» и «часть». По логическому существу своему рассматриваемое общее суждение тавтологично. Противоречащее ему суждение бессмысленно: если целое не больше своей части, то оно не есть «целое» (по отношению к своей «части»), а «часть» не есть часть (по отношению к своему «целому»). Сами понятия предопределяют здесь убедительность суждения, поскольку оно лишь раскрывает их: «целое» — не что иное, как то, что больше того, что составляет его «часть». Этой тавтологичности и обязано подобное суждение своей общезначимостью, всеобщностью, не требующей доказательства, исходящего из частных, единичных суждений.
Высказывания Гассенди по этому поводу не только не ограничивают его сенсуализм, но, напротив, твердо придерживаются его. Уже в «Парадоксальных упражнениях» содержится параграф, озаглавленный: «Не может существовать никакой всеобщей посылки», в котором отвергается тезис аристотеликов, согласно которому такие посылки «должны быть первыми, непосредственными, (истинными] сами по себе», и т. д. «Бессмертный боже! — восклицает Гассенди. — Что за пустяки!» (5, т. 2, стр. 329). А в «Своде философии Эпикура» имеется специальная глава об антиципации, или предварительных понятиях, первым каноном которой является: