– Ну-ну-ну, только сам теперь не заплачь! – расхохотался Бакланов и обнял Сухинина, – понял я, за что ты Олесю полюбил, она на бабушку твою похожа.
– Дурак ты, – утирая невольно скатившуюся слезу, отмахнулся Сухинин, – ни черта ты не понял, американец хренов.
– Правильно, куда мне! Это у вас, у россиян душа на первом месте, а у нас, у янки на первом месте деньги, чистоган, – глумливо пропел Бакланов, – вы душевные, а мы практичные, поэтому и невест по расчету выбираем, а не по доброте губ и прочих черточек.
– Во-первых, не у россиян, а у русских доброта и духовность, – твердым голосом поправил Сухинин, – а во-вторых…
– Что во-вторых? – переспросил Бакланов.
– Ничего, – Сухинин махнул рукой, давая понять, что он не хочет договаривать, – во-вторых, ты просто дуралей, а никакой не янки, тоже мне англосакс с фамилией Бакланов, видали мы таких.
– Я тебе одно скажу, – приблизив лицо, сказал Бакланов, – ты величайшим в мире уродом и идиотом будешь, если женишься на этих добрых как там ты говоришь, губах и не женишься на Веронике, самым подлым и пошлым ослом ты будешь, это я тебе наверное говорю.
– Почему? – изумился Сухинин, – почему?
– Потому что она Митрохину отказала, потому что ее на старости лет осенило, что кроме Пузачева она только тебя и любила и неизвестно еще кого из вас двоих больше, вот почему, – нервно и едва сдерживая гнев, крикнул Бакланов, – не будь совсем идиотом, не смей жениться на добром личике, подумай о себе и о старых друзьях. О будущем подумай.
Когда спина Бакланова скрылась за огородом будок паспортного контроля, Сухинин повернулся и побрел к бару. Он любил выпивать в аэропорту. Здесь алкоголь имел какой-то особый вкус. Как там у Бобы Гребенщикова было? "Налейте мне железнодорожной воды"…
– Товарищ геолог Сухинин? – услыхал он нежное щебетание, сопровождавшееся не менее нежным прикосновением к его рукаву.
– Ира Лядых, чтоб мне провалиться! – воскликнул Сухинин, узнав свою бывшую коллегу по сибирским изыскательским скитаниям.
– Я Айрэн Розен, – поправила Ира Лядых.
– Улетаешь? – спросил Сухинин.
– Да, мой Арончик все дела здесь поделал, мы теперь улетаем.
На этот раз на ней была беленькая шубка и ярко-зеленые брючки в обтяжку.
– Эх, экологов европейских с их Бриджит Бордо на тебя нет, – вздохнул Сухинин, – все пушного зверя себе на потеху изводите.
– А сколько мы этих песцов на Ямале за просто так постреляли, – гибкой кистью руки махнула Ирина, – сколько там всего было!
– Жалко что улетаешь, а мы так и не поужинали, – сказал Сухинин.
– Точно, и я жалею, – доверительно положив свою ладошку Сухинину на грудь, сказала Ирина, – жалею, что мы не переспали с тобой, товарищ геолог Сухинин, – сказала и зашлась звонким смехом, – я ведь как тебя в тот раз в аэропорту увидала, приехала с Арончиком в отель, сразу о тебе справки навела, ты ведь оказывается большой бизнесмен, у тебя семь процентов такой большой корпорации, это меня возбуждает, я тебя хочу.
– Irene, who is that guy? – обратившись к Ирине, спросил подошедший сбоку старик в модном песочного цвета верблюжьем пальто, – You still making' flirt wherever You want to.
– Это мой муж Аарончик, – сказала Ирина Сухинину, – Its mister Sukhinin, don't be jealous, he is my former big boss, – сказала она теперь уже обращаясь к Аарону.
– My pleasure*, – подчеркнуто сухо сказал Розен, не подавая руки и повелительным жестом уводя Ирину.
– Скоро не семь, скоро восемнадцать процентов будут, – сказал Сухинин в спину уходящей Ирине, – тогда все вы меня очень захотите, все-все… *Ирэна, кто этот парень? Ты всегда вертишь задом, всегда и везде и со всеми.
Это мистер Сухинин, не ревнуй, он мой бывший босс Приятно познакомиться (англ.) – Слыхали, Вероника Пузачева в Склифе, в реанимацию ее отвезли, отравиться пыталась, – поделился новостью шофер Коля, – ее вечером горничная на унитазе полуживую нашла, хорошо та задержалась и домой к себе не уехала, а то не откачали бы… Говорят, таблеток наглоталась.
– Вот те на! Давай к Склифу поворачивай, чего уж там! – буркнул Сухинин и вдруг подумал о Пузачеве, – был бы жив Игореха, каких бы он оплеух Веронике накидал!
