А он насиловал и насиловал меня своими россказнями.
Особенно запала, особенно запомнилась мне тогда одна грязнейшая история о том, как якобы однажды он присутствовал и принимал участие в какой-то воровской хулиганской оргии с проститутками, где один его приятель поспорил, что он за вечер оттрахает одну из тамошних дам не менее десяти раз. И Витька так подробно все описывал, как они смотрели, и как и что при этом делалось и говорилось, и он так при этом сально улыбался, закатывая глаза и повторяя все реплики участников той вечеринки, что мне становилось не по себе. Меня едва не стошнило, когда улыбчивый и сам подсевший на собственной истории Витька Николаев сказал, "а Ленка тут принесла из сеней ведро и говорит Лёхе, ссать сюда будем, и поставила ведро рядом с кроватью"…
Кстати.
Уже после того, как Витьку мы похоронили, один из одноклассников моих рассказывал, что учился потом с Николаевым в одном военном училище и что Витька -то, оказывается не врал. И всех курсачей девственников-второкурсников как-то пару раз действительно водил в такие злачные места, что ни Куприну, ни Мопассану не снились.
– Ты это к чему? – спросила Вероника.
– К тому, что Витька Николаев на меня очень сильно повлиял, – ответил Сухинин и вновь принялся глядеть на одинокую звезду.
– А я, – задумчиво протянула Вероника, – а я, оказывается, по жизни была такой дрянью!
– Не журись, – почти ласково потрепав Веронику по плечу, сказал Сухинин, – я тебе еще хочу сказать.
Сухинин снова поглядел на звезду.
В плексигласе иллюминатора звезда раздалась лучами и теперь выглядела как вытянутый по вертикале крест.
– Это Олеся мне передает привет, – улыбнулся Сухинин своим мыслям.
– Ну, рассказывай, – Вероника нетерпеливо и капризно дернула его за рукав.
– А наши девчонки в классе тоже делились на три группы. Только я этого не знал, я-то думал, что на две. Одни были веселыми кокетками, под стать парням-хвастунам, что хотели казаться Казановами, эти девчонки не пропускали ни одной вечеринки, но насколько мне известно, на этих вечеринках дальше поцелуйчиков и робкого петтинга дела не заходили. А другие, под стать мне и моим тихим друзьям девственникам – на вечеринки не ходили, потому что их и не приглашали.
Но была, оказывается, и третья группа девчонок. Об этом мне потом рассказал одноклассник, что учился с Витькой Николаевым в военном училище. Эти девочки внешне вели себя в классе как тихони. Но не потому что маскировались, а потому что кокетливая детская суета целовальных вечеринок их не интересовала. Не интересовала потому что они уже с восьмого класса жили тайной, хорошо скрываемой взрослой жизнью. У них были взрослые покровители, и школьная тусовка этих девчонок не интересовала. А я то наивный дурак – думал про этих девочек, что они просто тихони-девственницы, вроде меня и вроде толстого увальня Оськи Либензона, что на всех наших школьных вечерах отдыха играл на скрипке в обязательной торжественной части концерта. Кстати, все всегда ждали второй части, где на смену чтецам и скрипачам на сцену выносили динамики и усилители для выступления нашей школьной рок-поп группы "Дельфины".
– А ты не играл на гитаре? – спросила Вероника.
– Нет, не играл, – поморщившись, ответил Сухинин, – с меня хватило того, что Витька Николаев играл.
Звезда за бортом покатилась влево и исчезла заслоненная вздыбившимся крылом.
Самолет разворачивался, заходя на глиссаду.
Вот и табло зажглось.
НОУ СМОКИНГ
***
– Когда свадьба? – первым делом после объятий-рукопожатий поинтересовался Вова Кобелев.
– Чья? – синхронным, но непринужденным дуэтом спросили Сухинин и Вероника.
– Олеськи с Палычем, – добродушно осклабился Вова Кобелев, – дом я на нее отписал, сорок гектар имения тоже. Девка с приданым, бери – не хочу!
– Жених занят, – не то шутливо, не то всерьез, возразила Вероника, цепко беря Сухинина под руку, как если он был ее собственным мужем, братом или отцом.
– А мне прошлый раз говорил, что женится, – хохотнул Кобелев, – да и девка вся в ожидании, зачем девушке обещал?
Кобелев игриво погрозил Сухинину пальцем.
