На сей раз Гарри успел сделать за урок все, что нужно, и ему поставили твердую «Удовлетворительно». Он хотел было отпраздновать это в столовой, но Рон и Гермиона не составили ему компанию, и он остался предоставленным самому себе. Он выпил простую чашку чая и пошел на поле для квиддича. Там всегда можно было встретить группу–другую студентов, которые терпеть не могли Гарри Поттера. В основном из зависти, поэтому его это не беспокоило, а наоборот, стимулировало к спортивной борьбе. Он каждый день участвовал в мини–соревнованиях, побеждал одного кандидата в ловцы за другим и приближался к тому, чтобы стать преемником нынешнего охотника за снитчем. В этот день все складывалось опять‑таки удачно, Гарри не потребовалось тратить особенных усилий, что особенно выводило его недоброжелателей из себя, и он вновь блестяще закончил игру, получив новые «оценки» у многих, как благоприятные, так и неблагоприятные. Все это не слишком волновало его, он уже научился абстрагироваться от подобной суеты и только развлекался тем, что раз за разом взмывал в синее небо и глядел на море.
Это наступило внезапно и с неожиданной силой: шрам вспыхнул, в глазах у Гарри потемнело, и его задрожавшие руки едва не соскользнули с древка метлы. С трудом выровняв полет, он пошел на посадку, надеясь, что никто не обратил на этот инцидент внимания. Сердце стучало, как сумасшедшее. Он помчался в спальню, но Рона там не нашел: наверняка он готовился к вечернему уроку травологии. Значит, он в библиотеке. Гарри сел на кровать и сжал виски. Кровяное давление, мало–помалу, уменьшилось. Гарри лег, но спать ему категорически не хотелось. Он бросил взгляд на часы: еще пятнадцать минут. Слишком мало, чтобы найти выход из положения, и слишком много, чтобы сохранить спокойствие. Гарри схватил со стола конспект по травологии и пролистал его, не смотря в текст. «Это чушь, — сказал он себе. — Он умер! Непреднамеренное самоубийство, как наверняка написали в некрологе. И он не может вернуться!» Облегчение не наступало. Гарри пошел на травологию, увидел там помирившихся Рона и Гермиону и только тогда немного приободрился.
После уроков Рон и Гермиона пошли прогуляться, и Гарри снова остался один. Беспокойство вернулось и охватило его целиком. Рон вошел в спальню через полтора часа, и его взору предстала странная картина: весь пол в комнате был усеян кусками пергамента, Гарри сидел за письменным столом, а рядом с ним лежали сломанные перья и… снова клочки бумаги.
— Гарри, — осторожно позвал Рон.
— Мм, что? — Гарри с несчастным видом обернулся. — Ну, смотри, что за свинство: я сижу тут уже почти час и все еще не знаю, как это написать!
— В чем проблема‑то? Поцапался с Джинни?
— Нет, почему сразу с Джинни?
— А кому еще можно посвятить столько времени? — до Рона, наконец, дошло, что он что‑то неправильно понял. Потом он округлил глаза и ухмыльнулся: — Гарри, ну ты удивил! Я тебе уже тысячу раз говорил, с чего ты можешь начать, не размышляя. «Многоуважаемый… бла–бла–бла» — это еще рано, также как «Привет, как дела?» Но вот «Добрый день!» или «Добрый вечер!» вполне подойдет, я думаю.
— Тебе хорошо смеяться! — сердито ответил Гарри. Он понял, что Рон прикалывается, и это его задело. — Я должен, но я не могу.
— Ты лучше в комнате уберись, если не можешь, — посоветовал друг. — Представь, что будет, если Гермиона это увидит.
— Ну, это ведь твоя будущая жена, мне‑то что о таких мелочах думать? — съязвил Гарри и взмахнул волшебной палочкой. Клочки пергамента отправились в мусорное ведро.
Рон покачал своей рыжей шевелюрой и отошел к окну. Вдруг он взволнованно закричал:
— Гарри, смотри! Сова из Хогвартса! Стопроцентно!
— Что? — Гарри подскочил к окну и распахнул его. Красивая сова приземлилась плавно ему на плечо и уронила записку. Гарри заплатил ей, и она тут же улетела прочь. Развернув небольшой листок, он тотчас узнал мелкий, узкий почерк, который он хорошо изучил еще три года назад. На листке стояло всего несколько слов: «Поттер, будь в замке не позже, чем через два часа. Это очень важно. Приходи один».
