Ведь Гарри всё ещё был несовершеннолетним. Законы колдовского мира запрещали ему заниматься магией вне школы. А за ним уже водились кое-какие грешки. В прошлом году, например, он получил очень чёткое официальное предупреждение о том, что новых случаев колдовства на Бирючинной улице министерство магии не потерпит. Любой проступок — и Гарри рискует вылететь из «Хогварца».
Мальчик услышал, что Дурслеи встают из-за стола, и поспешил убраться наверх.
Следующие три дня Гарри держался, заставляя себя мысленно цитировать «Карманный справочник по техническому обслуживанию метлы» всякий раз, когда тётя Марджи начинала его воспитывать. Помогало хорошо, но, кажется, от этого у него стекленели глаза — тётя Марджи вслух допускала, что Гарри умственно отсталый.
Наконец пришёл долго-долго-жданный прощальный вечер. Тётя Петуния приготовила необыкновенный ужин, а дядя Вернон откупорил несколько бутылок доброго вина. Суп и лосось были съедены без единого упоминания о недостатках Гарри; за лимонным воздушным тортом дядя Вернон долго и утомительно рассказывал о «Груннингсе», своей фирме, производящей свёрла; затем тётя Петуния приготовила кофе, и дядя Вернон достал бутылочку бренди.
— Соблазнишься, Мардж?
Тётя Марджи уже порядочно выпила. Её огромное лицо покраснело очень сильно.
— По маленькой, давай, — хихикнула она. — Ну, ещё чуть-чуть, не жадничай... ещё... так-так-так... вот и отлично.
Дудли уминал четвёртый кусок торта. Тётя Петуния, оттопырив мизинчик, малюсенькими глоточками тянула кофе. Гарри ужасно хотел незаметно слинять в свою комнату, но поймал сердитый взгляд дяди Вернона и понял, что придётся высидеть до конца.
— А-ах, — протянула довольная тётя Марджи, причмокнула и поставила пустой бокал на стол. — Великолепное угощение, Петуния. Я-то обычно по вечерам успеваю лишь наспех перекусить, с моей-то сворой... — Она сыто отрыгнула и похлопала рукой по могучему твидовому животу. — Прошу прощения. И, должна признаться, очень приятно смотреть на упитанных детей, — продолжила она, подмигнув Дудли. — Ты вырастешь настоящим солидным мужчиной, Дуделечек, таким же, как твой папочка. Да, пожалуйста, ещё са-а-амую малость бренди, Вернон... А что касается вот этого...
Она дёрнула головой в сторону Гарри, и у того немедленно свело живот. Справочник, быстро подумал он.
— Злобный карлик! То же самое и с собаками. В прошлом году попросила полковника Бруствера утопить одного такого. Вот был крысёныш! Слабак. Недоделанный.
Гарри лихорадочно вспоминал страницу двенадцать: «Заклинание против заедания заднего хода».
— Я тут как-то на днях уже говорила: всё дело в породе. Дурная кровь себя проявит. Не подумай, я ничего не имею против твоей семьи, Петуния, — она похлопала тётю Петунию по костлявой руке ладонью, похожей на лопату, — но твоя сестра — паршивая овца. Даже в лучших семьях они бывают. К тому же сбежала с каким-то бандюгой — и вот результат, прямо перед нами.
Гарри неподвижно смотрел в тарелку. В ушах стоял странный звон. Крепко ухватитесь за хвост метлы, твердил он про себя. Но что дальше, уже не помнил. Голос тёти Марджи вонзался в мозг, как дядины свёрла.
— Этот её Поттер, — громким басом выкрикнула тётя Марджи, схватила бутылку и плеснула бренди себе в бокал и на скатерть, — чем он, собственно, занимался? Вы никогда не говорили.
Дядя Вернон и тётя Петуния ужасно напряглись. Даже Дудли поднял глаза от торта и вытаращился на родителей.
— Да... ничем, — ответил дядя Верной, едва взглянув на Гарри. — Он был безработный.
— Так я и думала! — Тётя Марджи победно отхлебнула бренди и утёрла подбородок рукавом. — Никчёмный, бесполезный бездельник, попрошайка, который...
— Ничего подобного, — внезапно выпалил Гарри. Все затихли. Гарри дрожал с головы до ног. Он в жизни так не злился.
— ЕЩЁ БРЕНДИ! — заорал дядя Вернон, сильно побелев. — А ты, парень, — рявкнул он на Гарри, — марш в постель, быстро...
— Нет уж, Вернон... — икнула тётя Марджи, поднимая руку. Её красные глазки злобно вперились в Гарри. — Давай, дружок, продолжай. Гордишься родителями, да? Они, значит, разбиваются на машине по пьяной, я так понимаю, лавочке...
