Гарри их восторга не разделял. Что на Майорке, что на Бирючинной улице — он в этой семейке лишний.
— Так… Я поехал в город за смокингами. А ты, — окрысился он на Гарри, — не лезь куда не просят и не мешай тёте приводить дом в порядок.
Гарри вышел через заднюю дверь. День был чудесный, солнечный. Мальчик прошёлся по аккуратно подстриженному газону, плюхнулся на садовую скамейку и тихонько запел:
— С днём рожденья меня… с днём рожденья меня…
Ни открыток, ни подарков, да ещё весь вечер делать вид, будто его нет в природе. Он горестно уставился на живую изгородь. Больше всего, больше даже, чем по квидишу, Гарри скучал по своим лучшим друзьям Рону Уизли и Гермионе Грейнджер. А вот они, видимо, не скучали по нему совершенно. За всё лето он не получил от них ни строчки, хотя Рон обещал пригласить Гарри погостить.
Уже миллион раз Гарри хотел призвать на помощь колдовство, отпереть клетку и послать Хедвигу к Рону и Гермионе, но всякий раз останавливался. Не стоило рисковать: несовершеннолетним запрещалось колдовать вне школы. Дурслеям Гарри об этом не сказал: если б не их страх превратиться в навозных жуков, его бы и самого заперли под лестницей вместе с метлой и волшебной палочкой. Первую пару недель по возвращении домой Гарри с удовольствием бормотал вполголоса всякую ерунду и смотрел, как Дудли в панике выкатывается из комнаты, топоча жирными ножищами. Но теперь… От Рона и Гермионы ни словечка, колдовской мир бесконечно далёк, издёвки над Дудли потеряли свою прелесть — а сегодня друзья даже не поздравили его с днём рождения.
Чего бы он только не отдал за письмо из «Хогварца»... от кого угодно. Он, наверное не отказался бы увидеть и своего заклятого врага Драко Малфоя — лишь бы убедиться, что год в школе не был сном…
И не то чтобы весь год выдался исключительно радужным. В конце последнего семестра Гарри лицом к лицу столкнулся не с кем иным, как с самим Лордом Вольдемортом. Тот, жалкое подобие себя прежнего, всё же был очень страшен, и хитёр, и жаждал вернуться к власти. Гарри вновь удалось выскользнуть из его цепких лап, но лишь чудом, и до сих пор, много недель спустя, мальчик просыпался по ночам в холодном поту и всё думал, где Вольдеморт скрывается сейчас, вспоминал его жуткое лицо, выпученные безумные глаза…
Гарри вздрогнул, напружинился. Он рассеянно глядел на живую изгородь — но вдруг понял, что и та глядит на него! Среди листвы сверкали два огромных глаза.
Гарри вскочил, и тут до него донёсся глумливый голос.
— А я знаю, какой сегодня день, — пропел Дудли, приближаясь вразвалку по газону.
Огромные глаза мигнули и исчезли.
— Что? — переспросил Гарри, не сводя глаз с того места, где они только что были.
— Я знаю, какой сегодня день, — повторил Дудли, подойдя к нему.
— Молодец, — похвалил Гарри, — наконец-то выучил дни недели.
— Сегодня твой день рождения, — осклабился Дудли. — Чего же тебе не прислали открыток? У тебя что, нет друзей в этой твоей дурке… куда тебя сбагрили?
— Не боишься, что мамочка услышит, как ты мою дурку обсуждаешь? — холодно осведомился Гарри.
Дудли поддёрнул брюки, которые так и норовили сползти с толстой задницы.
— А чего ты на изгородь таращишься? — подозрительно спросил он.
— Да вот думаю, каким бы заклинанием её поджечь, — объяснил Гарри.
Дудли тут же попятился — с диким ужасом на жирной физиономии.
— Н-нельзя… Папа запретил тебе к-колдовать… он сказал, что в-вышвырнет тебя из д-дому… а тебе некуда идти… у тебя даже друзей нет, куда бы…
— Колды-балды! — яростно забормотал Гарри. — Фокус-покус, фигли-мигли…
— МА-А-А-А-А-АМ! - заорал Дудли и, спотыкаясь, помчался к дому. — МА-А-А-A-AM! А он… сама знаешь что!
Гарри дорого заплатил за своё невинное развлечение. Ни Дудли, ни изгородь не пострадали; тётя Петуния прекрасно понимала, что никакого колдовства не было, но Гарри всё же пришлось уворачиваться от мыльной сковородки, которой она хотела его огреть. А потом нагрузила работой, с ультиматумом: крошки не получишь, пока всё не выполнишь.
Дудли слонялся вокруг и ел мороженое, а Гарри протирал окна, мыл машину, стриг газон, полол клумбы, обрезал и поливал розы, подкрашивал садовую скамейку. Солнце безжалостно палило, обжигая шею. Гарри понимал: не следовало поддаваться на провокацию Дудли, но… тот умудрился ткнуть в больное место… может, у Гарри и правда нет в «Хогварце» друзей…
