Оба разочарованно глянули на нее.
— Что делать, друзья, — с легкой усмешкой сказала Мак-Гонагалл. — За столько лет вы могли убедиться, что волшебство и магия — это не только добрые чудеса… — она взглядом заставила горгулью освободить вход. — Заходите.
«Это верно…» — неохотно согласился Гарри, пропуская Гермиону вперед.
Он слегка растерялся, увидев в кабинете Джеральда Грейнджера и… Гуаньинь, хотя — что тут странного, разговор богини с Дамблдором вряд ли мог быть коротким. Дамблдор-призрак, снова обретший плотность, сидел за столом, на котором лежал развернутый свиток, и смотрел на оранжево-красное светящееся перо феникса — тихо поскрипывая, оно неторопливо строчило по пергаменту.
— Еще раз здравствуйте, — дружелюбно поздоровался призрак, а Дамблдор с портрета улыбнулся и кивнул. Джеральд и окруженная сиянием Гуаньинь сидели перед столом и, облокотившись, читали появляющиеся из-под пера строчки. Они обернулись, Джеральд весело кивнул, улыбнулся дочери и подмигнул Гарри. Привстав, Гуаньинь сложила руки в традиционном приветствии и изящно поклонилась. Гермиона ответила тем же, Гарри, не уверенный, что жест у него получится, просто поздоровался.
— Вы быстро учитесь, — одобрительно сказала Гермионе Гуаньинь.
— Мы уже заканчиваем, — сообщил Дамблдор. — Итак… Вам нужно поставить свои подписи, и наш договор вступит в силу. Но я еще раз повторяю, почтенная Гуаньинь — это магический договор, и даже вы не в силах его нарушить.
— Я не собираюсь его нарушать, бодисатва, — возразила богиня, — хотя, возможно, несколько обойду его — но не вам в ущерб.
— А как вы собираетесь это сделать, почтенная?
— Я скажу вам после того, как поставлю свою подпись.
Гуаньинь выпрямилась и возникшей в руке бамбуковой кисточкой красиво начертила несколько иероглифов.
— Красная тушь? — поднял брови Дамблдор. — Значит, вы все же согласны сражаться вместе с нами?
— О, — удивилась Гуаньинь, — не думала, что вам известны такие тонкости! Пусть свидетель поставит свою подпись, бодисатва.
— Что ж, Джеральд, прошу вас!
Джеральд взял перо.
— Только я вручную, Альбус, — улыбнулся он. — С тонкостями телекинеза я еще не освоился.
Он аккуратно расписался.
Дамблдор кивнул и с вежливым интересом уставился на Гуаньинь. И все остальные тоже смотрели на нее. Сияние, окружавшее ее, приугасло, и все видели не богиню, а просто очень красивую, с тонкими изящными чертами, китаянку в замысловатой одежде и с замысловатой старинной прической. На ее губах играла легкая улыбка, и заговорила она не сразу — но молчание не казалось тяжелым.
— Мне очень непривычно говорить с европейской прямотой, бодисатва Дамблдор, — сказала наконец она, — но я постараюсь… Сейчас, поставив свою подпись под договором, я окончательно постигла правоту Чань-Э… правоту Луны Лавгуд. И мне захотелось обрести друзей и познать мудрость того, что в Европе называют дружбой. Никогда бы не подумала, что я, Гуаньинь, буду учиться у младшей богини, избравшей к тому же земное воплощение. Поэтому я не просто согласилась — я захотела помочь вам в грядущей битве со смертью. Однако сама я в этом сражении участвовать не буду, потому что я Гуаньинь, воплощение пути Дао и закона, который я не вправе нарушить — но вправе обойти. А это очень просто сделать. Я пришлю вам в помощь двух могучих волшебников — Царя-дракона Западного моря Ао-Гуана и Царя обезьян…
Она прервалась и вопросительно посмотрела на Джеральда, издавшего веселое восклицание:
— Вы знаете, о ком я говорю?
Джеральд закивал. В его глазах сверкали веселые искорки.
— Я читал «Путешествие на Запад», — пояснил он. Гуаньинь понимающе улыбнулась. — Значит, Сунь-У-Кунь существует?
— Увы, — вздохнула Гуаньинь. — И должна признаться, что в моем решении есть некоторая корысть. Пока он будет здесь, мы от него немного отдохнем. С этого момента они в вашем распоряжении, бодисатва.
— А они, в свою очередь, не нарушают закон? — внимательно спросил Дамблдор.
— Нет. Я вправе послать вам помощь и вправе приказать им. Они будут выполнять мой приказ — а значит, и закон не нарушен, и наш договор соблюден. Они справятся, почтенный Дамблдор, они обучены высокому искусству постигать — так что, оказавшись в Европе, они будут знать о ней все, что может понадобиться, — она встала. — И я вас покину, мои новые друзья. Меня вы тоже можете призвать в любое время. Я вправе помогать вам советами, а мои советы и знания порой сильнее оружия.
