— Спрашивали о вас всех, кого только можно, — тихо добавил Джордж, — никто ничего не знал. Только под вечер примчались братья Криви с известием, что Волдеморт мертв, но подробностей даже они не знали толком. Когда переловили всех, мы потихоньку вышли за ворота и трансгрессировали в больницу Святого Мунго, но раненые туда поступали потоком, там никому не было дела до наших вопросов. Вернулись в Хогвартс… Ну, а потом…
Он замолчал.
— Потом было потом, — раздался голос Луны (оказалось, она бросила игру и стояла позади Рона, слушая рассказ близнецов). Она окинула взглядом помрачневшие лица, посмотрела на Гермиону: — А сейчас…
Та несколько секунд с непонятным выражением смотрела на нее; потом ее лицо просветлело.
— Да, — сказала она, — ты права, Луна. Сейчас мы здесь. Мы все.
— Мы всем обязаны друг другу, — сказала Луна. — Мы всем обязаны себе… Так ведь, ребята?
Гермиона растроганно улыбнулась.
— Замечательно сказано! — воскликнул Джордж. — Это ты придумала?
— Нет, Гарри.
— Гермиона, — поправил Гарри. — Я ее тогда только процитировал.
Все засмеялись, Гермиона весело встрепала ему волосы, потом подошла к стеллажам, заметив на полке стопку книг. Сказала, оглянувшись через плечо: «Ты очень хороший человек, Луна…» Девочка, похоже, слегка удивилась, но тут близняшки позвали ее доигрывать партию. Она заколебалась, потом сказала, что неохота, те стали настаивать. Привстав, Рон глянул на доску и рассмеялся:
— Да что тут доигрывать! Два мата в пять ходов!
— Это как? — не поверила Парвати.
Рон подошел, показал.
— Видимо, она не хотела вас расстраивать.
— Луна, где ты научилась так играть? — ахнула Падме.
— У Рона.
— Но ты играешь лучше, чем он! И стиль у тебя другой!
— Ну и что? — удивилась Луна. — Зато Рон научил меня побеждать.
Как обычно в таких случаях, наступило короткое молчание — все пытались понять то, что она сказала. Луна тем временем направилась к столику, на котором еще оставался кусок торта — и чуть не споткнулась от громкого, на весь магазин, восклицания Гермионы:
— Ребята! ЭТО ЧТО ТАКОЕ!!!
Все подскочили. Гермиона перелистывала по несколько страниц сразу, и глаза у нее становились все более круглыми, а челюсть отвисла. Гарри даже испугался — не попалась ли ей одна из тех заколдованных книг, которые сводят человека с ума? Близнецы привстали, чтобы посмотреть. Джордж простонал и хлопнул себя по лбу, а Фред закричал на него:
— Это ты ее туда положил?!!
Его брат картинно развел руками.
— Ну все… — вздохнул Фред. — Пропал прикол! Мы-то собирались подарить ее Гарри на Рождество…
— Но где вы ее откопали?!
— Господа Флориш и Блоттс наши друзья, — с досадой ответил Фред, — и о всех книжных новинках мы узнаем раньше всех. Ладно уж… Сделаем сегодня еще один подарок. Можно, Гермиона?
— Подожди! — она перелистнула еще две страницы. — Вот оно что! Вот почему он о тебе пишет, Гарри! Я никак не могла понять, решила, что он изменился… А ты, оказывается, всем своим победам обязан ему!
Ошеломленный, Гарри вскочил со стула:
— Это что?! Книга Локонса?!!
— Его… — слабым голосом подтвердила Гермиона. У нее было то самое непередаваемое выражение, про которое говорят «не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать».
Конечно, все сразу столпились около прилавка — Джинни и Луна еле протиснулись. Гермиона захлопнула книгу и показала обложка. Оформление просто поражало — всю переднюю обложку занимали две узкие и высокие портретные рамки, в одной — правая половина лица Гарри, во второй — левая половина лица Локонса. Гарри смотрел пристально, не мигая, с суровым выражением; Локонс улыбался и временами подмигивал. Над рамками была изображена золотая табличка с вычурными буквами: «Златопуст Локонс. Я был его учителем». Локонс и раньше любил броские обложки, но в этот раз он превзошел себя.
На обратной стороне был только портрет Локонса в круглой рамке и аннотация — тоже золотыми буквами, на этот раз на черном фоне. Джинни первая заметила, что Локонс сменил прическу — его золотистые волосы сейчас были прямыми, ниспадая до плеч; это его несколько молодило и вместе с ослепительной улыбкой придавало ему облик человека на удивление доброго и мягкого, который даже мухи не обидит, но в то же время способного, если надо, быть решительным и твердым. Похоже, Локонс нашел себе очень хорошего дизайнера.
