— У вас их не было.
— Значит, тем более стоило уравнять.
Он оглянулся — немало прохожих остановились и смотрели на них, некоторые с довольно хмурым выражением держали палочки. Гарри улыбнулся и кивнул им, показывая, что все в порядке. Поняв, что все закончилось, те начали расходиться.
— А вы здесь популярны, мистер Поттер, — заметил Бонд, снова став непроницаемо-изысканным. — Если я правильно понял, все эти люди были готовы защитить вас. Даже от случайно забредшего… магла — так вы, кажется, нас называете?
— Магл не может «случайно забрести» в Косой переулок, мистер Бонд, — возразила Гермиона. — И я очень хотела бы знать, как вы смогли проникнуть сюда.
Она нахмурилась потому что Бонд, явно передразнивая, очень похоже изобразил ее скептический изгиб бровей. Но он только ответил:
— Когда мы с Эм вышли, я накинул мантию и снова вошел, невидимый. Вы направились в дворик, а я шел позади. И когда вы открыли проход, прошел за вами. Просто, правда?
Гермиона сердито отвернулась и, не глядя на него, спросила:
— Что вы от нас хотите?
Бонд с явным наслаждением поедал мороженое.
— Мистер Бонд!!!
— Дай же человеку поесть! — засмеялся Гарри, поняв, что их «гость» хочет собраться с мыслями.
Бонд снова улыбнулся, кивнул с благодарностью, отправил в рот последнюю ложку и откинулся на спинку стула. Гарри и Гермиона молча ждали.
— Прекрасное мороженое! — возвестил Бонд. Гермиона снова нахмурилась. — Знаете, это, наверное, самое лучшее задание в моей жизни. Это правда, — он вдруг стал очень серьезен, — я не помню задания, на котором я мог бы просто расслабиться и наслаждаться чем-нибудь простым. Я не первый раз здесь, кстати! С тех пор, как мы обнаружили этот проход, я побывал тут раз двадцать. Невидимым, конечно. Поэтому и чувствую себя достаточно уверено.
— Вы шпионили за нами, — подытожила Гермиона.
Это прозвучало достаточно жестко, но Гарри знал свою подругу. «Она пока не решила, как к этому относиться…»
— Да, — так же жестко подтвердил Бонд. — Как вы правильно заметили, мисс Грейнджер, нам, маглам, тоже досталось. Настолько, что премьер-министр набрался мужества и поставил в известность «Ми-6». Разведку, — добавил он для ясности.
— Того, от кого вам досталось, уже нет.
— Я уже знаю, — взгляд пронзительных, цепких серо-голубых глаз остановился на Гарри. — И прикончили его вы, правда?
— Не совсем, — возразил Гарри, — не я один.
Бонд кивнул:
— Я слышал о Битве. Мне многое довелось услышать здесь, когда я ходил в мантии и прислушивался к разговорам.
— Значит, вы знаете, что все позади, не так ли? Почему бы вам не перестать шпионить?
— Но я и перестал, мисс Грейнджер! — улыбнулся Бонд. — Я пришел в открытую.
— Ну да — в мантии!
— Как видите, я ее снял — впервые, кстати. Настолько легче без нее — не надо следить, не налетишь ли на кого-нибудь, не выдашь ли себя каким-нибудь звуком…
Гарри засмеялся, вспомнив, как он сам пользовался мантией — те же проблемы, особенно ночью, в Запретной секции библиотеки!
Эти воспоминания потянули еще одно, очень неприятное — как его в поезде все-таки высмотрел Драко Малфой, и дело закончилось сломанным носом…
Он заставил себя вернуться к разговору:
— Вы пришли в открытую. Как друг? Или с объявлением войны?
— Как друг, — твердо сказал Бонд. — И с предложением союза. Сила в единстве. Шпионаж был неизбежен, но с самого начала у нас не было сомнений в одном — какими бы вы не были… необычными, вы такие же англичане, как и мы.
— Рада слышать… — медленно проговорила Гермиона.
— Вы все еще не верите мне, — Бонд сказал это, как что-то само собой разумеющееся. — Это понятно. Хорошо, я уполномочен рассказать вам все. Да, именно вам обоим, — заверил он Гермиону.
Ее тон оставался официальным, но спросила она без прежней настороженности:
— Почему именно нам, мистер Бонд, а не Министерству Магии?
Бонд усмехнулся.
— То, что нам известно на данный момент, — сказал он, — позволяет сделать два достаточно вероятных предположения. Во-первых — что мистер Руфус Скриджмер, Министр Магии, не тот человек, к которому следует идти с подобным предложением. И во-вторых — что вы, мистер Поттер, обладаете здесь куда большим авторитетом. К вашему мнению прислушаются. К его — вряд ли, даже если он согласится выслушать нас.
