– Мардж заболела, – проинформировал он тетю Петунью, – съела какую-то гадость.
– Пап! – вдруг произнес Дадли. – Пап, у Гарри какое-то письмо!
Гарри как раз разворачивал свое письмо, которое было написано на таком же жестком пергаменте, как и конверт, когда дядя Вернон вырвал его из рук.
– Это мое! – сказал Гарри, пытаясь вернуть его обратно.
– Кто это будет тебе писать? – оскалился дядя Вернон, встряхивая письмо, чтобы оно развернулось и рассматривая его. Цвет его лица сменился с красного на зеленый, быстрее, чем сигналы светофора. Но на этом все не закончилось. Через несколько секунд цвет его лица сменился на бледно серый, как цвет старой овсяной каши.
– П-Пе-Петунья! – выдохнул он.
Дадли пытался отнять письмо и прочитать хоть строчку, но дядя Вернон поднял письмо высоко над головой. Тетя Петунья с опаской взяла письмо и начала читать. На какой-то момент показалось, что она сейчас упадет в обморок. Она схватилась за горло и с хрипом выдохнула.
– Вернон! Господи милосердный… Вернон!
Они посмотрели друг на друга, будто забыв, что Гарри и Дадли все еще находятся в комнате. Дадли еще никогда не игнорировали. Он сильно ударил своего отца по голове Смелтингской тростью.
– Я хочу прочитать письмо! – крикнул он.
– Я хочу прочитать его, – со злостью выпалил Гарри. – Оно мое.
– Вон отсюда, оба, – прохрипел дядя Вернон, пряча письмо обратно в конверт.
Гарри не пошевелился.
– ОТДАЙТЕ МОЕ ПИСЬМО! – выкрикнул он.
– Дайте мне посмотреть! – потребовал Дадли.
– ВОН! – проревел дядя Вернон, схватил обоих за шиворот и вытолкал в коридор, хлопнув дверью кухни прямо за ними. Гарри и Дадли тут же ожесточенно, но тихо, начали сражаться за место у замочной скважины. Выиграл Дадли, а Гарри, с очками, съехавшими на одно ухо, умостился на полу, подслушивать через щель между дверью и порогом кухни.
– Вернон, – тетя Петунья говорила тихим голосом, – посмотри на адрес – откуда они могут знать, где он спит? Как думаешь, они подглядывают за нашим домом?
– Подглядывают, шпионят, следят за нами, – пробормотал дядя Вернон диким голосом.
– Но что нам тогда делать, Вернон? Ответить им? Сказать, что мы не желаем…?
Гарри мог только видеть черные подошвы тапочек дяди Вернона, вышагивающие взад-вперед по кухне.
– Нет, – наконец сказал он, – нет, мы проигнорируем это. Если они не получат ответ… Да, так будет лучше… мы не будем ничего делать…
– Но…
– Не будет ничего подобного в моем доме, Петунья! Разве мы не поклялись, когда взяли его, что выбьем из него всю эту опасную ерунду?
Вечером, вернувшись с работы, дядя Вернон совершил нечто, чего он не делал никогда раньше – посетил Гарри в его кладовке.
– Где мое письмо? – сказал Гарри, сразу, как только дядя Вернон открыл дверцу, – кто это пишет мне?
– Никто. Оно попало сюда по ошибке, – поскорее ответил дядя Вернон, – я сжег это письмо.
– Не было никакой ошибки, – рассердился Гарри, – на нем была указана моя кладовка.
– ТИХО! – прикрикнул дядя Вернон так, что пара пауков упала с потолка. Он пару раз глубоко вздохнул и попытался изобразить на своем лице улыбку, которая больше походила на гримасу боли.
– Эм… да, Гарри… на счет кладовки. Твоя тетя и я считаем… ты стал слишком большим для нее… мы подумали, что было бы неплохо переселить тебя во вторую комнату Дадли.
– Зачем? – спросил Гарри.
– Не задавай лишних вопросов! – выпалил дядя. – Собирай вещи и перебирайся наверх. Сейчас же!
В доме Дарсли было четыре спальни: одна была дяди Вернона и тети Петуньи, другая была для гостей (обычно ее занимала сестра дяди Вернона, Марджи), еще в одной спал Дадли, а последнюю Дадли отвел для игрушек и вещей, которые не помещались в его первую спальню. Гарри понадобился только один поход наверх, чтобы перенести все свои вещи из кладовки в комнату. Он сел на кровать и огляделся. Почти все, что находилось здесь, было сломано. Подаренная месяц назад, видеокамера валялась поверх игрушечного танка, которым Дадли однажды переехал соседскую собаку. В углу находились обломки первого телевизора Дадли, который он пнул, когда отменили его любимую передачу. Рядом находилась большая птичья клетка. Раньше в ней находился попугай, которого Дадли в школе обменял на настоящее пневматическое ружье. Оно, в свою очередь, валялось на полке с погнутым дулом, поскольку Дадли неудачно посидел на нем. Другие полки были заставлены книгами. Только книги выглядели невредимыми, потому что Дадли никогда не притрагивался к ним.
