— Так ты думаешь, что я был влюблен в твою мать, Поттер? — заорал Снэйп, снова подходя к Гарри и пригвоздив его к стулу мертвой хваткой сильных рук. — Это тебя Блэк надоумил, или ты сам сделал такой восхитительный вывод?
— Не смейте впутывать сюда Сириуса! — закричал Гарри на Снэйпа. — Почему вы всегда следили за ними? Вы хотели, чтоб их исключили из школы!
— Этого хотел не только я, поверь мне, Поттер! Они постоянно нарывались на неприятности из-за чувства своей безнаказанности — Дамблдор все и всегда им прощал! — закричал Снэйп в ответ.
— Если бы вы их не трогали, они бы и не заметили вас! Вы просто хотели, чтоб вас видели рядом с Мародерами, чтоб хоть как-то выделиться из толпы! У них было все — дружба, любовь, признание! А что было у вас, кроме книжек? Поэтому вы сами нарывались на них, чтоб примкнуть к их компании и почувствовать себя не таким одиноким!
— Заткнись, Поттер! — Снэйп был страшен. Похоже, Гарри зацепил больную струну. — Что ты знаешь обо мне, кроме рассказов дружков твоего отца? Что мог тебе рассказать обо мне человек, который думал только о себе, и никого вокруг не замечал?! Ты знаешь, что твоя мать ненавидела твоего отца, пока они учились вместе?
— Не правда! — заорал Гарри. — Он изменился, когда они начали встречаться на седьмом курсе!
— Правда, Поттер, правда. Она не была такой заносчивой, как твой отец и его дружки. Она видела, какой он на самом деле, поэтому отталкивала его до конца школы. Хоть она и была грязнокровкой, она видела, что в мире нет только черного и белого цвета! Поэтому она всегда пыталась остановить Джеймса, когда тот развлекал своих друзей, издеваясь надо мной.
— Не смейте называть ее грязнокровкой! Если бы она тогда не вступилась за вас, Джеймс бы завершил задуманное до конца!
Снэйп пошатнулся от воспоминаний, но решил не останавливаться.
— С чего ты взял, что он остановился, Поттер? — прошипел Снэйп, и Гарри ужаснулся.
— Неужели…
— Теперь тебе очень весело, Поттер? — сказал Снэйп, отпуская Гарри.
Гарри подумал, что Мастер Зелий сейчас вылетит их кухни, напоследок одарив его каким-нибудь проклятием. Но Снэйп сел за стол, опустил голову и обхватил ее руками.
Гарри почувствовал тоже самое, когда он увидел худшее воспоминание Снэйпа в Омуте Памяти. Гарри было стыдно за своего отца. После разговора с Сириусом и Люпиным, когда те попытались объяснить поведение Джеймса, Гарри было стыдно, потому что эти мотивы не показались ему достаточно вескими. А теперь, когда Гарри узнал, чем все это закончилось, ему стало совсем не по себе. Его стало даже подташнивать, когда он представил себе картину унижения. Может, Снэйп и был занудой, зубрилой с немытыми волосами, — подумал Гарри, — но даже он не заслужил такого унижения.
— Профессор Снэйп, — робко начал Гарри, глядя на погрузившуюся в воспоминания застывшую фигуру Мастера Зелий, — я… мне… я прошу у вас прощения за поступок моего отца. Он не имел права так с вами поступать, — закончил Гарри.
Его щеки пылали от стыда, когда он говорил эти слова. Он никогда не думал, что будет извиняться перед Снэйпом, тем более извиняться за своего отца, которого уже нет в живых. Снэйп ничего не сказал, но Гарри был уверен, что профессор слышал его слова. Гарри встал и вышел из кухни, оставив Мастера Зелий сидеть за столом.
Глава 7. Борьба с самим собой
Следующие две недели были, наверное, одними из самых длинных и сложных для тех, кто жил в доме на площади Гриммо, двенадцать.
После выяснения отношений со Снэйпом, Гарри боялся, что тот никогда больше не захочет его видеть. Еще больше замкнувшись в себе, Гарри почти не выходил из своей комнаты. Миссис Уизли не пыталась убедить Гарри спускаться на кухню, чтобы поесть вместе со всеми — все знали, что Гарри переживает из-за смерти Сириуса и Дурслей. Поэтому она просто приносила еду к нему в комнату, оставляя поднос под дверью. Рон и Гермиона так же не пытались вступить с Гарри в контакт, предоставив ему самому определить время для возобновления дружеских отношений.
Гарри решил, что не готов пока к встрече с друзьями; он знал, что они будут смотреть на него с жалостью. Гермиона будет спрашивать, как он себя чувствует, а Рон опять начнет с ней спорить по какому-нибудь поводу. Ему не хватало друзей, да, но после смерти Сириуса, а потом Дурслей, Гарри понял, что стал взрослее. Особенно после разговора со Снэйпом. После той весьма недружелюбной беседы, Гарри по-прежнему не хотел допустить мысли, что Снэйп прав, но Гарри подозревал, что Дамблдор вновь попросил Мастера Зелий учить Гарри чему-то. А то в свою очередь (опять же, возможно, по совету Дамблдора) решил попытаться свести неприязнь в их отношениях к минимуму. Гарри не был уверен, что у Снэйпа получилось.
