— Оставим этот разговор: я никогда не стану служить Вам.
— Будите, Лоэр. Вам все равно некуда деваться. Или служить нам или принять смерть от руки Маса Хурта.
Лоэр поднял голову. Высоко в небе быстро неслась летающая лодка с ярким красным корпусом.
— Это он, — приглушенно сообщил гнофор, — великий суперат Беф Орант!
— Откуда Вы знаете меня, святой отец? — спросил Лоэр, продолжая следить за полетом лодки.
— Кому же неведомо имя сына мудрого Линара Эрганта? Люди о Вас узнали, эрат, еще с битвы в Эритейском море. А теперь, считаясь погибшим по вине примэрата Маса Хурта, в глазах народа Вы превратились в героя и великомученика.
Гнофор вздохнул.
— Что ж, прощайте, храбрый эрат. А над нашим предложением все же подумайте — иного выхода у Вас нет. И не может быть.
Лоэр не ответил. Он все еще смотрел на улетающую лодку — она уже превратилась в точку и через минуту должна была скрыться за лесом.
Дорога пролегла между невысокими холмами. Они сплошь поросли пожелтевшей травой, из которой непрерывно, то чуть затихая, то вновь усиливаясь, доносился шелестящий стрекот кузнечиков, тоскливое попискивание каких-то зверюшек. Земля потрескалась, дышала жаром, и небо было безоблачное и белесо-синие.
Лоэр уже не один час вышагивал рядом с Церотом, погруженный в мысли. Квин сидел верхом, дремал под глухой монотонный стук копыт и часто вздрагивал всем телом, пугая коня. Однажды он предложил Лоэру немного отдохнуть в седле. Тот отказался.
— Вы, как Синий Пустынник, такой же сильный и выносливый, — сказал Квин позевывая.
Лоэр удивленно взглянул на него:
— Ты слышал о Синем Пустыннике?
— Немного, добрый эрат. Здесь ходят слухи, будто у Вас на родине объявился потомок создателя Ремольта. Люди его вроде бы любят. А кто он такой, толком никто не знает. Он не уловим, коварен и мстителен. Говорят, он долгие годы скитался по миру, а после его смерти не попал в страну мрака и вынужден теперь пожирать живых, пить их горячую кровь и наводить на всех ужас. Скорее всего он дух, эрат, потому что его не раз одновременно видели в разных концах страны.
— Любопытно… Ты о Гармане осведомлен лучше меня, малыш.
— Что Вы, я совсем ничего не знаю о Стране. Я даже не знаю, почему у Вас мужчин называют эратами, а женщин — эринами. Эрусте и Ригии прошу: господин — и все.
— Эти слова, как приветливое и гордое обращение, появились после объединения племен острова, когда все стали равными. Ведь «эрат» означает «представитель новой жизни, новой эры». «Ина» — женщина, «сина» — юная, молодая. Тоже все просто, как видишь.
— Но ведь сейчас…
— Мы не знаем, что сейчас. — Лоэр нахмурился. — В этом еще предстоит разобраться. Увидим.
Вдоль дороги протянулись широкие поля, на которых работали полуобнаженные рабы, ветхие крестьянские хижины, богатые усадьбы землевладельцев, криво поставленные каменные столбы, разделявшие поля одно от другого. И вдруг — одинокая заброшенная могила на невысоком холме. Лоэр снял шляпу и направился к косогору. Квин безучастно смотрел, как гарман неторопливо, чуть согнувшись, взбирался к могиле, постоял немного, сосредоточенно всматриваясь во что-то, вдруг опустился на колени и склонил голову. Мальчик спрыгнул с коня. Отведя его с дороги, поднялся на холм и с удивлением прочитал высеченные на камне слова: АРИС ЮРКОН
Неблагодарные! Я верю в ваше прозрение!
Лоэр задумчиво гладил рукой шершавую плиту там, где были буквы, затем плащом осторожно оттер пыль и пошел собирать луговые цветы. Он положил их на камень, который сразу преобразился от обилия красных и белых лепестков.
— Это был достойнейший примэрат, — тихо сказал Лоэр. — Он умер от тоски по родине, которую беззаветно любил и которую ему уже никогда не суждено было увидеть…
Внезапно Лоэр услышал глухой гул и замолчал, глядя на дорогу. Там шла большая колонна людей под конвоем светоносцев. Доносились глухие окрики стражников, плач детей и стоны женщин. Несчастные были измучены долгой дорогой, изнурены безжалостной жарой. Лоэр сразу понял, что это изгнанники Страны, насильно вывезенные в чужие края, и у него сжалось сердце…
