– Кочан прикройте, – напомнила мне Елена Петровна о шлеме.
– Надо еще сказать «пристегните ремни» и исполнить «танец стюардессы».
Верхний дисплей, встроенный в налобник шлема, сейчас показывал местность в вертикальной проекции – изображение явно передавалось с орбитальной следящей системы. На нижнем подшлемном экране возникла интегральная радиолокационная картина в ортогональной проекции вместе с подстилающей поверхностью. Данные от нее явно поступали от радаров системы воздушного базирования.
– За нами «хвост», – сказала Елена Петровна, опять спокойно так, без напряга в голосе. Она точно под психопрограммой работает.
Треугольные флайеры взмыли свечкой, заходя на позицию, удобную для атаки. Под лучом солнышка мелькнули финские свастики на бортах машин.
– Блин, да здесь все атлантические ВВС.
Роторник рванул в сторону, на перпендикулярную улицу, которая напоминала каньон благодаря стенам наноплантовых небоскребов, подпирающих облака. Пущенная вдогонку ракета разнесла этаж углового здания.
Я видел, как из раненого небоскреба летят офисные потроха, полки, столы, бумаги, мешки или тела, что ли.
– Времени у нас мало, – с каким-то смущением произнесла Елена Петровна, – напоследок хотела сказать, что вы... что ты...
Ровно через мгновение один из флайеров, заложив крутой вираж, зашел роторнику в лоб, и под крылом у него сверкнуло.
Почти сразу же нашу машину встряхнуло, повернуло, мои кости как будто отделились друг от друга, в нос шибануло острым запахом металлической окалины, а какая-то жижа вышла поздороваться из моих внутренностей, залепила мне рот и чуть не перекрыла дыхание.
В этот момент другой флайер, вывернувшийся из узости между двумя исполинскими небоскребами, влепил ракету в корму нашего роторника, она тут же и сыпанула бенгальскими огнями. Кокпит отлетел, по мне ударила сильная выключающая перегрузка – я был выброшен спасательной системой из вспыхнувшей машины.
Когда пришел в себя от перегрузки, то понял, что не планирую к земле, как должно быть по идее, а повис, уцепившись стропами парашюта за «архитектурное излишество» небоскреба в виде барочного архивольта. От Елены же Петровны никаких следов.
Еще одна плохая новость: лично мной интересовался флайер атлантистов. Однако он не успел меня обработать. Глаза уловили бросок ракетного факела и почти сразу обломки вражеской машины шикарно впилились в изгибающуюся стену модернового небоскреба, напоминающего фаллос-переросток. Я успел даже заметить отлетевшую голову летчика. Атаку на флайер произвел кто-то невидимый.
А вот и они, здрасьте. Под облаками возникла стайка серебристых мушек. Дроны Flying Genius? Те самые, что были предназначены для атаки на Россию? Они хоть и железяки, но явно сошли с ума. Со своего заложенного машинным психологом ума.
Одна из «мушек» словно обиделась и вогнала ракету метрах в десяти от меня в стену здания. Стегнуло каменной крошкой, меня чуть не сдуло, но от разрыва барабанных перепонок спас шлем.
И, оказывается, она оказала мне любезность. Я очень не люблю высоту, а здесь пришлось перерезать стропы, идти по выступу карниза – если вниз не смотреть, то ничего – потом еще пропихиваться в довольно узкое отверстие, пробитое боеголовкой. Чтобы пропихнуться, надо было шлем выбросить; жалко, зато перестал на сбитого летчика походить.
Внутри завывала сигнализация и брызгали пеной противопожарные системы, однако, в целом, контраст с недавним пейзажем был разительный. Тут и коридор с квазиживым ковром-газоном, и лифт работает. Я просто сел и поехал вниз.
Доезжаю до первого этажа. Там всё, как обычно – видимо, дана команда не поддаваться панике. Работает контроль на вход – терагерцевый сканер и детекторы ВВ. А на выход – свободно. Я вышел и сел в такси. Миллион лет в такси не ездил. А теперь, когда три раза свалился с большой высоты, то поехал.
По дороге водила включил net-приемник. Сетевой эфир был уже переполнен левыми серваками – видимо киберполиции и ее ботам было не до наведения толерантности в сети. Собственно левые серверы и дорассказали то, о чём и так можно было догадаться.
