Я провел месяцы в джунглях Индонезии и каждый день ловил насекомых в лесах Амазонки, с тех самых пор, как началось наше путешествие в Сан-Хозе-дель-Энканто. У меня были свои представления о лесных опасностях, но они меркли в сравнении с рассказами безудержно жестикулирующего доктора, который брел рядом со мной. Нам явно не повезло, что мы угодили в столь странную ситуацию. Гузман держал жену в ежовых рукавицах. Он жил в кошмарном мире видений, преследовавших его из-за пристрастия к коке. У жены его не было случая перемолвиться словом с людьми, говорящими по-английски, с того времени, как она поселилась в джунглях. Естественно, ее интересовало, что творится в мире. Жевать коку ей не разрешалось, а Гузман своим поведением все больше походил на мужчин племени витото.
То и дело происходили разные случайности, которые держали нас в постоянном напряжении. Близ деревни убили бушмейстера, самую ядовитую из гадюк, после чего принесли и стали демонстрировать всем. Случайности? Скорее, дурные предзнаменования или зловещие события. Как-то утром огромный тарантул, самый большой из тех, каких мне приходилось видеть, совершил рейд по деревне — так, во всяком случае, могло показаться со стороны, поскольку его внезапно обнаружили почти в самом ее центре. А может быть, кто-то нарочно выпустил его?
Ночью, за два дня до отправления, около нашей хижины загорелось дерево. Во всем этом угадывалась недвусмысленная враждебность, и мы ускорили подготовку к отправлению. Но без носильщиков было не обойтись, а нанять их мы могли только после того, как мужчины вернутся с охоты.
От Гузмана почти ничего нельзя было добиться. По поводу у-ку-хе он сказал: "Это просто смехотворно, мой друг. Вам его не достать. Эти люди даже не понимают испанского. Они говорят только на витото. Пятьдесят лет назад здесь истребили сорок тысяч их соплеменников. У них нет причин относиться к вам дружелюбно, а снадобье они держат в строжайшем секрете. Что вообще вы здесь делаете? Мой вам совет, убирайтесь из джунглей подобру-поздорову, пока это еще возможно".
Но он был и по-своему полезным источником информации: мы узнали, что у-ку-хе всегда готовят с добавками золы других деревьев, которую смешивают с ДМТ-содержащей смолой. Мы чувствовали, что именно эти дополнительные ингредиенты и есть ключ к его оральной активности, поскольку обычно ДМТ нейтрализуется ферментами в толстой кишке. Деннис был полон решимости предпринять подробную ботаническую идентификацию "таинственных активизаторов". В идеале мы надеялись первыми составить хорошую коллекцию этих растений. Это будет нашим скромным вкладом в этноботанику Амазонки.
Наконец восемнадцатого мы тронулись в путь — вшестером, в сопровождении двух юношей витото. Староста деревни вышел, чтобы пожелать нам счастливого пути. Даже доктор Гузман улыбался, несомненно довольный тем, что жизнь в деревушке снова войдет в свою колею после того, как ему целую неделю приходилось играть роль хозяина, принимающего делегацию всемирного электронного племени.
Пожалуй, никто так не радовался прощанию с деревушкой, как я. Шагая по широкой тропе, или троче, я чувствовал, как мое настроение поднимается. Наконец-то все надоевшие препятствия остались позади! Только Соло продолжал еще докучать мне своим присутствием. И я решил: будь что будет, но этот нарыв придется вскрыть. Слишком уж странными становились отношения в нашей группе. Соло был в своем репертуаре. Он настоял, что он отправится по троче первым. Уйдет далеко вперед, потом заострит колья и воткнет их в землю по особой схеме — это будут фетиши.
Во время спуска по реке, до прибытия в Эль-Энканто, мы постоянно курили траву. Соло в это время просто часами сидел, глядя в одну точку. В конце концов я заподозрил, что он решил меня прикончить и что у него не все дома. Так вот, оказывается, какая странная мне выпала участь: погибнуть от руки психа, чьего-то старого дружка, которому каким-то чудом удалось пробраться в нашу экспедицию!
Я стал размышлять над иронией судьбы. Мне припомнилось, что знатока грибов Гордона Уоссона и его жену во время их второго путешествия в грибную деревню Уатла де Хименес, что лежит на отдаленном нагорье в Мексике, сопровождал тайный агент ЦРУ. Вся история психоделиков могла бы сложиться иначе, обнаружь Уоссон это грязное притязание вовремя. Тогда бы абсурдная идея ЦРУ навсегда оставить псилоцибин так называемой "отечественной прерогативой" никогда не смогла бы возникнуть. Только благодаря своевременной публикации молекулярной структуры псилоцибина — то была заслуга швейцарского фармаколога и изобретателя ЛСД Альберта Хофмана — удалось разрушить эту мрачную и грандиозную фантазию. И вообще я размышлял о критических моментах. Мне пришло на память замечание Джона Уэйна о том, что "мужчина должен вести себя по-мужски".
