— Кому? — спрашивают они.
— Властителю земли и моря, — отвечает завоеватель.
Однако вскоре он испытывает потребность нести огонь и меч дальше. Будучи варваром, он не знает, какие народы обитают на земле, но хочет их истребить.
— Куда направляемся, хозяин? — спрашивает его кормчий.
— Куда пошлет Бог!
— С каким народом собираемся воевать?[9]
— С тем, какой хочет наказать Бог.[10]
И вот, наконец, появляется Аттила, которого его миссия призывает в Галлию; каждый раз, когда он устраивает привал, его лагерь занимает пространство, где могут разместиться три обычных города; он ставит в караул у шатра каждого из своих военачальников по одному из пленных царей, а у собственного шатра — одного из своих военачальников; пренебрегая греческой золотой и серебряной посудой, он ест сырое кровоточащее мясо с деревянных тарелок. Он идет вперед, и его войско заполняет придунайские пастбища. Лань указывает ему дорогу через Меотийское болото и тотчас исчезает.[11] Словно бурный поток, проходит он по Восточной империи, оставляя за собой Льва II и Зенона Исавра своими данниками; с пренебрежением проходит через Рим, уже разрушенный Аларихом, и, наконец, ступает на ту землю, какая ныне называется Францией и на какой остались тогда стоять всего два города — Париж и Труа. Каждый день кровь обагряет землю; каждую ночь зарево пожара обагряет небо; детей подвешивают на деревьях за бедренное сухожилие и оставляют живыми на съедение хищным птицам[12]; девушек кладут поперек дорожной колеи и пускают по ним груженые телеги; стариков привязывают к шеям лошадей, и лошади, погоняемые стрекалом, волокут их за собой. Пятьсот сожженных городов отмечают путь царя гуннов, пройденный им по миру; следом за ним тянется пустыня, как если бы она была его данником. Даже трава не будет больше расти там, где прошел конь Аттилы, говорит этот царь-губитель.
Все необычайно у этих посланцев небесной кары: и рождение, и жизнь, и смерть.
Аларих, уже готовый переправиться на Сицилию, умирает в Козенце. И тогда его воины, собрав толпу пленных, отвели воды реки Бузенто, посередине ее обнажившегося русла вырыли для своего предводителя могилу и положили туда под него, вокруг него и поверх него золото, драгоценные камни и дорогие ткани; затем, когда могила была заполнена и засыпана, воды Бузенто вернули в прежнее русло, над гробницей потекла река, а на берегах реки были умерщвлены все, кто принимал участие в погребении, вплоть до последнего раба, с тем чтобы тайну могилы знали только мертвые.[13]
Аттила испускает дух на руках своей молодой жены Ильдико, и гунны остриями мечей делают себе надрезы пониже глаз, чтобы оплакивать своего царя не слезами женщин, а кровью мужчин.[14] Самые знатные из его воинов целый день ходили вокруг его тела, распевая боевые песни; затем, когда настала ночь, труп царя положили в тройной гроб — первый из золота, второй из серебра, а третий из железа — и втайне от всех опустили в могилу, дно которой было устлано знаменами, оружием и драгоценностями, а чтобы людская алчность не осквернила гробницу ради этих несметных богатств, могильщиков сбросили в ту же яму и закопали вместе с погребенным царем.[15]
Вот так ушли из жизни эти люди, которые, каким-то дикарским инстинктом узнав о своей миссии, до срока творили суд над миром, называя себя молотом вселенной[16] и бичом Божьим.
Затем, когда ветер унес пыль, поднятую движением стольких войск, когда в небе растаял дым от стольких сожженных городов, когда туманы, поднявшиеся со стольких полей сражения, благодатной росой опустились на землю и когда, наконец, глаз смог различать что-либо посреди этого необъятного хаоса, стали видны молодые, обновленные народы, толпящиеся вокруг нескольких старцев, которые держали в одной руке Евангелие, а в другой крест.
Эти старцы были отцами Церкви.
Эти народы были нашими предками, подобно тому как евреи были нашими прародителями: живые, чистые источники, бившие из земли в том самом месте, где исчезли грязные реки.
Франки, бургунды и вестготы поделили между собой Галлию; остготы, лангобарды и гепиды распространились по Италии; аланы, вандалы и свевы захватили Испанию; наконец, пикты, скотты и англосаксы оспаривали право владеть Британией, а посреди этих новых варварских племен кое-где были разбросаны старые римские поселения, своего рода колонны, установленные цивилизацией: к своему удивлению, они уцелели среди моря варварства, и на них еще сохранились полустертые имена первых властелинов мира.