- Ко... Ко, что с тобой? Почему ты стала брюнеткой? Почему у тебя широкие ноздри...
- Почему у тебя такие большие зубы, бабушка? - передразнил Веронику Милодар. - Чтобы съесть тебя, Красная шапочка. Итак, Вероника, скорее переходи ко мне в купе. Госпожа Аалтонен заждалась тебя. - А Артем? Где Артем? - Идем, я тебе все расскажу.
- Но Ко нельзя здесь оставлять! Это очень опасно. Я чувствую, какой он опасный. - Это наше с Ко дело, - сухо ответил Милодар. Вероника потянулась взять свою сумочку. Она легко смирялась с действительностью, если было кому подчиняться.
- Ты с ума сошла. Ты ничего не возьмешь. Неужели ты хочешь погубить Ко? Он же не должен заметить подмены, - объяснил комиссар.
И тогда Вероника окончательно поняла, что ее скромная подружка сознательно ступает на тропу галактической войны.
Она поцеловала Ко и быстро сказала: - Береги мою сумочку. Помаду не очень трать... Вероника была бережливой девушкой. Даже в такой момент она подумала о помаде. Но больше ничего сказать она не успела. Комиссар потянул ее за руку. Хлопнула кое-как сбитая из досок дверь.
Ко осталась одна в пустом холодном купе. Все произошло так быстро, что она даже не успела испугаться или подумать - а зачем, собственно говоря, ей все это нужно?
Она взяла сумочку Вероники... Открыла ее - нужно знать, что у тебя в сумочке. По крайней мере, не просить у спутника расческу или зубную щетку, если есть своя.
В сумочке были самые обычные вещи, как и положено быть в сумочке сиротки с Детского острова. Те же, что были в сумочке Ко, которую она вынуждена была оставить в приюте. По крайней мере, можно притвориться, что это все твои вещи, даже зубная щетка твоя. И пачка надушенных салфеточек, и нужный тампон, и записная книжка. В нее вложена записка. "Жду сегодня как стемнеет на старом месте. А". Почерк был наклонный, сильная буква "А" возвышалась над остальными...
В этот момент поддельный Артем вошел в купе, не глядя на Веронику, тяжко рухнул на полку и откинул назад голову.
- Черт знает какой гадостью поят, - сообщил он, прикрыв глаза. Он был очень похож на Артема, но, конечно же, не был Артемом - не надо быть Вероникой, чтобы различить молодых людей. Но так как теперь Вероника не была Вероникой, то создавалась редкая в любви ситуация четырехугольника, в котором теперь все были самозванцами. Ромео был вовсе не Ромео, а Джульетта была лишь отдаленно схожа с Джульеттой. И если этот Артем в самом деле подослан для того, чтобы выманить Веронику к черту на куличики, значит, он может и не заметить разницы в девушках. А если заметит, следовательно, эти убийцы неплохо выучили домашнее задание.
- Где ты был? - спросила Ко, представив себе, что Милодар сидит в первом купе и слушает, как идет запись - каждое слово, каждый вздох Ко и Псевдоартема фиксируются и анализируются компьютерами.
- Это игра для идиотов, - сказал физкультурник, не раскрывая глаз. Меня притащили в соседний вагон, совершенно пустой, деревянный, на полу солома, посреди бочка, на дне бочки стоит бутыль, рядом соленые... эти самые... огурцы. И стаканы на всех. Они сказали, что допрос заменяется этой пыткой... Да, это была ужасная пытка!
- Почему ты не отказался? - Кору тянуло продолжить разговор проверить, не сомневается ли он, что перед ним Вероника.
- Я не знал - обычай это или в самом деле проверка документов?
- Разве у тебя есть документы? - спросила Ко. Документы на Земле не требовались: центральный компьютер знал в лицо все пять миллиардов ее обитателей, и достаточно было приложить палец к браслету, который носил каждый полицейский, как подозрительная личность становилась личностью выше подозрений либо ее приглашали на полицейскую станцию.
- Мне приходилось бывать на дальних планетах, - сказал молодой человек. - Там нужны документы. Я выправил их себе.
Лжец, подумала Ко. Даже говорить точно его не научили. Кто теперь говорит "выправить документы"?
Ко рассматривала своего спутника, уже не так трепеща перед ним, как в момент его возвращения. То ли потому, что он ничем не выказал своих сомнений, то ли потому, что она была на Земле, на Кольском полуострове, осенний арктический пейзаж тускло и неспешно разворачивался за замутненным окошком, мирно стучали колеса, и из черного круглого репродуктора под потолком купе хрипло выливались незнакомые бодрые песни. Как раз сейчас репродуктор надрывно выкрикивал: "Нам нет преград ни в море, ни на суше, нам не страшны ни льды, ни облака, знамя страны своей, пламя души своей мы пронесем через миры и века!"
