— Ладно, сам разбирайся. А теперь, топай в угол.
— Опять?
— Опять.
Ирвин пошел в угол, по пути скидывая с себя вещи. До стены он дошел в чем мама родила. Там его и настигла мощная и упругая струя чистейшей воды. За спиной рассмеялся Максим, а вот Ирвину было не смешно. Он с огромной скоростью старался промыть свои патлы, что понятное дело, нереально. Так что мне пришлось добавить пару заклинаний как раз для этого. Приведя гения в порядок, я трансфигурировал ему нормальную кровать, а то он спал вообще на «кровати» из картона. Вечная трансфигурация у меня стала получаться все лучше и я не испытывал проблем, как год назад, делая все это одним действием, а не несколькими. Одежду тоже трансфигурировал и забил ею целый огромный шкаф, который поставил рядом с кроватью. Правда, одежка получилась совершенно одинаковая, но что есть, пусть тем и пользуется. Я тоже, блин, не мастер трансфигурации, так-то. Быстренько сварганил двухсот литровую бочку на маленькой ферме и нанес на нее рунную цепочку трансфигурации воды из воздуха. Приделал душ и огородил его. Трансфигурация временная, так что через десяток секунд после того, как вода покинет бочку, она обратно превратится в воздух. Отдельно предупредил гения, чтобы он ее не пил, а использовал только для душа. Получилась вполне удобная конструкция. Вообще-то водопровод тут есть, но на два этажа ниже. Именно там Ирвин берет воду для чайника. Но душ тоже нужен, а ни одного исправного в доме нет. Сделал нормальный кухонный стол и превратил его компьютерные столы в один, но полукругом. А то они совсем разваливались.
— На этом пока все. Жду твоих отчетов. Пойдем Макс. — И тут же растворился в тенях. Уже дома, когда мы с братом разобрали эту встречу по косточкам со всеми объяснениями, он спросил меня:
— Габриэль, а почему ты колдовал? Нельзя ведь…
— Вот ты не поверишь, но этот умник вывел математически существование магии. Он о ней знает. Так что законов я не нарушал. Он потому и зовет меня «статистической ошибкой», что-то связанное с самой формулой существования магии. Я честно сказать, не интересовался. Я не гений, и понять его мне просто не по силам. — Пожал я плечами.
— Значит, я мог бы стать как он?
— Нет, брат. У тебя всегда была эмпатия. Слабенькая, но с рождения. Так что ты чувствовал не в пример больше, чем Ирвин. Но ничего. Мы и ему разбудим такую полезную способность. Я уверен, что через пару лет мы вытащим его из скорлупы. За новые компы, которых нет ни у кого в мире, он сделает что угодно. Увлекающаяся личность, что тут скажешь…
— Да. Мы его вытащим. Хотя, он же старый, может и не получится ничего.
— Ста… Старый? Да ему всего семнадцать!
— Ну а я как сказал? Мне до этого еще десять лет жить. — Спокойно так огласил малец результат своих вычислений. Я просто не выдержал. Давным давно так не смеялся, как в этот раз. Даже мама и вернувшийся с работы отец вышли из кухни и удивленно уставились на меня. А я заливался от смеха. Наповал убил, Максим. Пытался объяснить родителям, но куда там. Одни заикания.
Отсмеявшись, мы все отправились на кухню. Ужин получился не таким уж праздничным, как хотелось бы, но что уж есть.
— Пап, ложись-ка на стол. — Спокойно попросил я, когда мама взмахом палочки убрала с него все.
— Зачем?
— Буду выполнять свое слово. Помнишь наш разговор о продлении жизни? Я нашел вариант, так что ложись и приготовься. Будет больно.
— Что ты собираешься сделать? — Спокойно поинтересовался отец, не двигаясь с места.
— Сегодня, когда я ехал домой с вокзала, нашел молодого человека тридцати лет. Проверил его — здоров, так что с этой стороны все в норме. Еще в Хоге я сделал небольшой артефакт-вампир. Колешь человека иголкой, а он вбирает его жизненную силу. Совсем чуть-чуть, поест человек разок и все восстановит. Так вот. Я сейчас набью тебе тату на груди. Оно будет собирать разлитую в мире силу и преобразовывать по образу и подобию в силу жизни. Эталон преобразования как раз прана тридцатилетнего мужчины. Все понятно, или есть вопросы?
— Вопрос один. Ты уверен в том, что собираешься делать?
— Вполне уверен. У меня такая же тату есть, только на бедре. Как исполнится тридцать, я волью в нее свою прану в качестве эталона и останусь таким навсегда. В теории.
