Кто-то мог бы сказать, что вся его жизнь вела к тому моменту, которым закончилась. Но не я.
Все поступки, решения, все это вело меня совсем в другую сторону, и все же я оказался именно здесь и именно сейчас. Левая нога сломана, трещина правом предплечье, сотрясение мозга и сквозное пулевое ранение плеча, все это вовсе не то, к чему я стремился. Я всегда по-настоящему хотел только одного — танцевать. И делал это лучше кого бы то ни было. Факт. Все-таки золото взял на чемпионате мира. Трижды. Эх… С другой стороны, я просто не мог не прийти сюда. Они убили дядю Джеймса, дядю Рю, даже дядю Роджера не пожалели, а ведь ему скоро девяносто бы исполнилось. Скоты они и есть скоты. А тот, что держит меня на мушке, вообще на правительство работает. Ну или работал. Впрочем, как говорил дядя Джеймс, бывших конторских не бывает, все они либо умирают, либо становятся «спящими» агентами с возрастом. Однако, у таких вот агентов, связей столько, сколько не у всякого правительства, так что они еще опасней. Конкретно этот индивид пошел в начальники охраны барона фон Хольца. Так тоже поступают многие конторские, в поисках относительно спокойной старости.
Что же, пока есть несколько секунд, вспомню пожалуй свою жизнь без предсмертной спешки. Родился я в Сибири, в небольшой деревеньке Кирзач. Она находилась на маленьком полуостровке, в виде сапога, что прекрасно было видно с «большой земли». Как там оказалась моя мама мне не известно, а дед так и не рассказал, кем она была. В родах она умерла, а я родился недоношенным. Так я попал к деду Ставру, который меня и растил до пяти лет. Умер, в возрасте девяносто двух лет. Впрочем, я точно знаю, что родным дедом он мне не был, но разве это важно? Через три недели после его смерти в Кирзаче появился дядя Джеймс и увез меня в Румынию, а оттуда в Америку. Брат моего отца. Ну ну. То-то у нас ни одной одинаковой черты во внешности. Да и в пятнадцать лет я провел экспертизу ДНК и выяснил точно — мы не родня. Вообще никаким боком. Но опять-таки, разве это важно? Дядя Джеймс растил меня, был рядом, когда я болел, и честно пропускал все родительские собрания, мои выступления, триумфы и поражения, как и любой занятый отец одиночка. Зато, у него было много друзей, которые приходили вместо него, делали со мной уроки, учили плавать, в том числе и в акваланге, объясняли мне девятилетнему геометрию за десятый класс, делали со мной опыты из учебника химии, но все они почему-то сводились к одному и тому же, к взрывам и всевозможным взрывчатым веществам, изредка разбавляясь методами получения сильнодействующих концентрированных кислот из подручных средств. Учили собирать экспертную лабораторию, делать самогонный аппарат, и грамотно применять итоги его работы. Дядя Рю, самый китайский из друзей дяди Джеймса учил анатомии, медицине и аккупунктуре, этот старый китаец был в ней мастером. Немного учил джиуджицу, но мне драться никогда не нравилось. Ни причинять боль, ни чувствовать ее самому.
Дядя Роджер учил меня медитациям. Он, как снайпер мирового уровня, знал и умел их применять как никто другой. В его работе без этого никак. Пройдя множество войн на разных континентах, он знал о возможностях сознания все и еще чуть-чуть и хоть и выглядел на пятьдесят, был весьма стар. Оказалось медитаций много, но мне, по детству, перепало только два вида. На концентрацию и «в пупок смотри». Первая помогла мне лучше воспринимать информацию и ускорила и так интенсивное обучение, а вторая… О ней позже.
Было мне лет семь, когда на моем дне рождении собрались все из команды дяди Джеймса. Много позже я узнал, что они команда элитных наемников, работающих по всему миру, но тогда мне и в голову не могло это прийти. Я наслаждался детством на полную катушку. Так вот, на дне рождения я увидел это — то что оставило в моей душе след на всю жизнь. Дядя Джеймс, высокий голубоглазый брюнет и тетя Алисия, маленькая, хрупкая в его руках. Они скользили по залу, туфли чуть слышно стучали по паркету, платье женщины развевалось, а она сама улыбалась совсем иначе, чем обычно. Такая в ее глазах была нежная покорность, дико смешанная со страстью, что меня пробрало. Я отчетливо представил себя на месте дяди Джеймса, будто это не он а я держу в своих руках эту женщину, двигаюсь с ней в такт, что все мои детские желания отошли на второй или третий план. Танцы, вот чем я заболел. Когда танец закончился, я собрал все подарки и пошел к дяде.
