— Чего? — Удивился папа.
— Ну а ты как думал? В шестьдесят уже старик? А мама как же? Она Мастер, значит лет до двухсот точно проживет. Нет уж, это не дело.
— Ну, мы вообще-то знали, что так будет, так что готовы к этому. Ты не подумай сынок, это нормально в таких парах.
— Хрен там. — Вбил я. Меня так взбесила эта покорность судьбе, что я взвыть готов. — Пока я жив такого не случится. Все.
Я резко развернулся и вышел вон, постепенно успокаиваясь. В Святой Мунго я прибыл уже спокойным и через камин из бара Дырявый Котел. Как раз, пока до него добрался, взял эмоции под контроль. Только сегодня впервые увидел в отце первые признаки старения. Могучий мужик вдруг предстал в совсем ином свете. Каждый ребенок скажет, что помнит отца как огромного, сильного человека. И по сравнению с ребенком, так оно и есть. Мне уже так не кажется. Может в силу того, что я могу поднять его одной рукой? Возможно. Но я вдруг увидел седину на его голове, чуть склоненную вперед фигуру… Не знаю. Это где-то на уровне подсознания. В общем, нужно поторопиться с освоением татуировки.
— Привет Дед, как жизнь молодая? — Ухмылнулся я, глядя на тридцатилетнего внешне и старше двухсот лет по факту, мага.
— Просто невероятно, если честно. Еще раз спасибо тебе, Габриэль.
— Не за что. Ты мне выдашь магла?
— Угу. Он предупрежден, но только после того, как ты расскажешь, что хочешь с ним сделать.
— О, да все просто. Я обрею ему голову, а затем набью на черепе тату, которая позволит ему видеть магию.
— Вот что ты задумал… Впрочем, мысль отличная. Приступай, он ждет в моем кабинете.
С Джорджем Витаски я и правда закончил быстро. Усыпил, опалил волосы, подлечил кожу и набил тату. Пока он спал, скормил ему зелье для роста волос, в которое бросил его же волосок и те выросли снова, закрывая татуировку. Справился за пару часов. Когда он очнулся ото сна, я объяснил, как работает его новое приобретение, и свалил. Человек стал познавать мир с энергетической точки зрения и мешать ему не нужно. Остальное даст только опыт. Хорошо, все-таки, что татушка берет силу из окружающей среды и даже немного запасает в себе. Малый накопитель встроен в нее, но это реально капли. На пару часов работы, максимум.
— Все, Дед, я закончил с Джорджем, теперь только наблюдения и хорошая память, вот все, что ему нужно. А сейчас, я хотел бы обсудить с тобой несколько вопросов. Во-первых, сколько я должен за вчерашнее обследование? — Спрашиваю и достаю чековую книжку. — Слишком вчера вымотался, вот и забыл. Извини.
— А сколько я должен за ментальную Нить Ариадны, да еще и в двойном объеме?
— Сам дурак. Это же подарок, Дед. Ну или, если совсем уж припекло, считай их моим вкладом в фонд Святого Мунго.
— Ну вот, ты и начал меня понимать.
— Ясно. Понял — отстал. — И я убрал непригодившуюся чековую книжку в рюкзак. — Теперь второй вопрос. Я бы хотел, чтобы ты занялся одной чудесной женщиной. Привел ее в порядок, омолодил там, фигурку поправил.
— Кто она и зачем это тебе?
— Мадам Спраут и мне ее жалко. Знаешь, Дед, она на каждом занятии выплескивает столько любви и нежности, а мы, дуболомы деревянные, просто не можем ее принять. Она вроде бы и нам, но не для нас. Мадам Спраут очень одинока и прямо скажем, несчастна. Хочу помочь. После тебя, планирую натравить на нее маму. Она относится к внешнему виду крайне серьезно, и уж точно протащит профессора по всем салонам красоты, гарантирую. Да и мадам Спраут всего-то семьдесят, молодая, относительно, ведьма. Мастер травологии, Мастер трансфигурации и Мастер их пересечения — флористики. Силы у нее много и если бы хоть немного о себе заботилась, от поклонников не было бы отбоя. Так что, я пригласил ее к себе летом, и не принял отказа. Поможешь?
— Знаешь, помогу. Но на счет поклонников, так их не будет.
— Почему?
— Видишь ли, там произошла очень нехорошая история. Ее муж, был немцем из очень хорошей семьи и очень богатой, как и Спраут, конечно. Через год после свадьбы у них родился ребенок, а через пять, как таковая семья исчезла. Я помню это дело потому что меня привлекали, как свидетеля защиты. В общем, когда она вернулась домой, то обнаружила выпившего мужа, спящего на диване и зацепившуюся воротником за ветку в саду дочь. Она уже была мертва и давно, а муж ничего и не заметил. Короче, помутнение сознания, и когда ее обнаружили, то от мужа осталась только лужа непонятного содержания. А Помона лежала в ней без сознания.
