— Давно это было. Точно уж не упомню. Говорили, что не на пользу пойдёт нам футбол. Мол, даже в "Клятве" что-то такое написано. Сам я этого не читал говорили.
— Кто говорил?
— Один депутат. Он был постарше всех нас, мы его уважали.
— Можете ли вы назвать его фамилию?
Прокурор:
— Миледи, я заявляю протест. Пользуясь тем, что в первые годы Освоения протоколы заседаний парламента велись без должной тщательности и многие не сохранились, адвокат пытается натолкнуть свидетеля на путь распространения ложных слухов в отношении краеугольного камня нашей цивилизации. Кроме того, я вообще не усматриваю во всём этом прямого отношения к данному делу.
Судья:
— Протест прокурора принят. Свидетель свободен".
Старикашка ковылял с неожиданной прытью. Я догнал его рысью и выложил в лоб:
— Так как же фамилия?
— А ты, — он спросил, — кто? — Он смотрел на меня из-под разведчицкой шляпки пыльного цвета — защитного, отступая к серой стене парламента, словно в желании раствориться на её фоне всем своим старым пыльным существом.
— Я из газеты. Хочешь, я, дед, про тебя напишу?
— Нет, этого я не хочу. Я мало чего хочу, белобрысый. А твоя какая команда?
— "Скорунда", — сказал я наугад и попал.
— "Петуха" надо в защиту переводить, а? — проскрипел Старикашка испытующе.
— Бежать не бежит, а голова варит, верно? — мне повезло, я снова попал.
— Карамаякис его фамилия. Я много чего помню, но я не трепло. Слушай, ведь ты из газеты, а когда матч переигрывать будут?
— Скоро, дед, — пообещал я. — В середине будущей недели. А что всё-таки говорил Карамаякис про "Клятву"?
— Ку-ку, парень. — Он ловко вывернулся из-под моего бока. — Жара сегодня, напекло меня, а ты вон какой здоровый, от тебя ещё жарче.
Что-то у меня в мозгах стронулось. Я спросил себя, что я знаю о "Клятве".
Обстоятельства её создания (вкратце, по школьному учебнику истории)Я: 53 года назад — за год до качала Эры Освоения — 22 молодых жителя Земли, силой захватив межпланетную ракету, высадились на самой далёкой и малоосвоенной планете из сферы земного влияния ("Стихийный протест против машинной цивилизации… романтическая тяга в неведомое… стремление сформировать новое общество в тяжких условиях борьбы с дикой природой"…). Затем ими был переправлен на Землю документ, получивший название "Клятва Колумбов" ("Мы, собравшиеся здесь мужчины и женщины, белые и чёрные, желтокожие и краснокожие… Мы утверждаем, что человек в нашем обществе служит лишь придатком тех механизмов, которые изобрели его предки для собственного блага, но это благо обратилось во зло… Только в труде и подвигах мы можем сохранить себя как биологический вид… Если ты голоден, пойди и убей зверя, если ты голоден, вырасти хлеб. Если тебе холодно, построй дом. Если тебе негде его построить, выкорчуй лес и осуши болото… Человек смотрит на природу как в зеркало, только она в состоянии дать ответ на вопрос, чего он стоит…" Сто ракет, десять тысяч первопоселенцев прибыли на планету, названную именем Жан-Жака Руссо ("Французский философ-просветитель… трагическое противоречие прогресса — по мере развития углубляется неравенство… Естественное состояние помогает уберечь от тлетворного влияния… Трудовое воспитание…"). Дальнейший контакт планеты с Землёй был сведён до минимума. Двадцать два "колумба" погибли одновременно от неизвестной болезни. Мемориальный музей их памяти находится в центре Новой Элоизы — это П-образное здание, окаймляющее лужайку, на которой высятся двадцать два гигантских пальмовых клёна над каменной плитой с их именами.
Что-то у меня в мозгах стронулось, и я спросил себя, читал ли я когда-нибудь "Клятву" целиком. Выходило, что не читал, даже не видел полностью опубликованной. Только в выдержках — одних и тех же: из учебника, из государственных документов, газетных статей и юбилейных речей. Мы все знаем, что она составляет краеугольный камень руссоистской цивилизации, но как звучит она — от начала до конца?
— Полный экземпляр? — библиотекарь музея вскинул на меня фасетчатые стрекозиные очки. — Кто вы по профессии? И есть ли у вас разрешение?
— А кто может его мне дать?
