«Когда у дерева срезают верхушку, то оно увядает, сохнет и птицы покидают его ветви. Наша семья лишилась своего главы, всякая радость улетела из наших сердец и глубокая грусть охватила их. Едва только стала заживать наша рана, как ей нанесли новый удар. В эти ночи я не раз слышал во сне погребальные звуки органа, печально раздававшиеся под сводами церкви. И когда я старался понять, откуда я слышу их, раскрывалась могила и из нее выходил закутанный в саван отец. Он проходил через всю церковь и вскоре возвращался, держа в своих объятиях ребенка. Снова раскрывалась могила, отец опускался в нее, и камень закрывался над ним. Звуки органа замолкали, и., я просыпался. Утром я рассказывал сон моей горячо любимой маме. Вскоре заболел мой маленький брат Иосиф, у него сделался нервный припадок, и он умер через несколько часов. Горе наше было ужасно. Мой сон сбылся в точности, маленький труп опустили в объятия отца. После этого двойного несчастия один Господь Бог стал нашим утешителем…»
Это было в конце января 1850 г.
Весною этого года мать Фр. Ницше покинула приход мужа и переселилась в соседний город Наумбург на Заале. Там она была не одна: вблизи от города, в деревне, жили ее родители; мать и сестра ее мужа переехали в снятый ею маленький домик, где она и дети мало-помалу привыкли к своему горю.
Наумбург был королевским владением, основанным Гогенцоллернами и переданный их династии. Городское население его составляли чиновники и духовенство; несколько семейств офицеров из мелкого дворянства жили между покрытыми дерном фортификациями, пять ворот которых запирались на замок каждый вечер. Жизнь протекала строго и размеренно. Колокол кафедральной церкви наполнял городок своим гудящим звоном, будил его, усыплял и призывал его жителей к торжественному богослужению или светскому празднеству. Фр. Ницше был серьезным, уравновешенным мальчиком; инстинкты его вполне согласовались с обычаями Наумбурга, и его восприимчивая душа скоро открыла красоту в новой городской жизни. Его восхищали военные парады, церковная служба с органом и хоровым пением, и церемонии, которыми сопровождались большие праздники. Каждый год мальчика волновало наступление Рождества; день его рождения волновал его менее, но радости приносил еще больше.
«День моего рождения является также днем рождения нашего горячо любимого короля» — писал он, — в этот день я просыпаюсь под звуки военной музыки. Я получаю подарки; эта церемония не занимает много времени, и мы все идем в церковь. Хотя проповедь и не написана на мой счет, но я выбираю из нее лучшие места и отношу их к себе. Затем мы собираемся в школе, чтобы присутствовать на торжественном празднестве. Перед тем как разойтись, мы поем прекрасный патриотический гимн, и директор «consilium dimisit». Затем для меня наступает лучшая минута из всего дня: товарищи мои приходят ко мне, и мы веселимся весь остаток дня».
Фр. Ницше не забывал отца; следуя его примеру, он, как и все мужские представители их рода, собирался стать пастором, одним из избранников Божьих, говорящих от Его имени. Он не знал более высокого и соответствующего его желаниям призвания. Несмотря на молодые годы, совесть его была чрезвычайно требовательной и боязливой. Страдая от малейшего выговора, он не раз хотел заняться самоуправлением. Переживая укоры совести, Ницше прятался в темный уголок анализировал себя, и только после обдуманного порицания или оправдания своего поступка он снова бежал играть к сестре. Однажды во время сильной грозы и ливня мать ребенка с удивлением увидала, что он возвращается откуда-то домой без зонтика и без пальто и идет ровным медленным шагом. Она окликнула его. Важно войдя в комнату, Ницше заявил: «Нам внушают, что не следует бегать по улицам». Товарищи прозвали его «маленьким пастором» и с почтительным вниманием слушали, когда он читал вслух какую-нибудь главу из Библии.
Мальчик знал, что пользуется среди товарищей престижем. «Когда умеешь владеть собой, — поучал он важно сестру, — то начинаешь владеть всем миром». Он был горд и твердо веровал в благородство своего рода. Часто Фридрих и его сестра Элизабет мечтательно слушали семейную легенду, которую им с охотой рассказывала бабушка. Отдаленные предки Ницше жили в Польше, имели графское достоинство и назывались Ницкие. Во время Реформации, подвергаясь преследованиям, но пренебрегая ими, они порвали с католическою церковью и должны были спасаться бегством, захватив с собою только что родившегося сына.
