Леди Джерси в определенных кругах называли леди Тишина. Но если кто-то полагал, что ее легкомысленная, несвязная болтовня означала, что у нее пустая голова, то сильно ошибался: она многое знала и ничего не упускала из виду. Она болтала без умолку, даже когда входила в комнату, и о самых невероятных вещах — от свадебных приготовлений в королевской семье до избавления отъявленного убийцы от виселицы, благодаря какой-то забытой статье закона, откопанной дотошными адвокатами. Но, болтая, она отмечала про себя весьма занятные вещи. Она уже знала от одной из приятельниц, этой кошмарной миссис Баррелл, которая узнала об этом от самой леди Бакстед, что Алверсток принял на себя заботы о неких молодых родственниках и прилагал все усилия к тому, чтобы представить свету двух женщин из этой семьи, пригласив их к себе на бал, который он давал в честь своей племянницы; этого было вполне достаточно, чтобы возбудить ее любопытство. Зная Алверстока гораздо лучше, чем миссис Баррелл, леди Джерси не сомневалась, что у него не было ни малейшего намерения устраивать этот бал ради Джейн или какой-либо из своих племянниц. Скорее всего, он делает это для своих новых подопечных, но и это так непохоже на него. Когда она увидела Черис, ее в первый момент посетила мысль, что это новая пассия Алверстока, но в ту же секунду она ее отбросила. Девушка была прелестна, но не во вкусе Алверстока. Невинные бутоны, еще не распустившие свои лепестки, никогда не попадались среди его жертв. Эта его протеже была лишена пикантности. Красивая наивная глупышка, решила леди Джерси, которая наскучила бы Алверстоку через пять минут. Объяснение же, данное Луизой своей старой приятельнице мисс Драммонд Баррелл, будто бы Алверсток счел своим долгом позаботиться о детях Фреда Мерривилла, не могло обмануть того, кто хорошо знал Алверстока. Тогда — зачем? И вдруг ее светлость, кажется, догадалась! Она взглянула на леди Бакстед и поняла, что права: он пригласил эту очаровательную протеже сюда, на бал, чтобы наказать Луизу! Она надоела ему до смерти приставаниями с этим балом для своей невзрачной девицы, и это была его месть, ну и дьявол же он! Пожалуй она заслужила это, подумала леди Джерси, своими беспрерывными осадами. Как и Лукреция: на ее лице светилась приветливая спокойная улыбка, но она, должно быть, пребывала в такой же ярости, как Луиза, а то и больше, так как вдобавок к тому, что ее дочь отошла в тень, она должна была наблюдать, как ее драгоценный Эндимион, не отрываясь, глядел на Черис с самым идиотским видом.
Еще здесь были Паракомбы или, вернее, миссис Паракомб, так как смешно было брать в расчет ее тупоголового супруга, который не думал ни о чем, кроме обеда и скачек. Зачем, гадала леди Джерси, Алверсток пригласил их к обеду? Его имя тесно связывали с именем Каролины несколько месяцев назад, но последнее время его уже не видели так часто в ее обществе. По мнению ее светлости, она была слишком капризной и хищной особой. Может быть, Алверсток позвал ее на вечер, устроенный явно ради своих протеже, чтобы дать ей понять, что ее царствование окончено? Он вполне был способен на это, негодяй! Бедная Каролина! Но ей следовало знать, что из Алверстока веревки не совьешь. Конечно, увлечь его было большой победой, но надеяться удержать, одаривая своим расположением одновременно и других поклонников, было безрассудством. Его чувства никогда не были настолько глубоки, чтобы пробудить в нем желание затмить соперников. Если дама, которую он решил почтить своим (нестойким) вниманием, поощряла ухаживания других поклонников, он пожав плечами, без сожаления оставлял ее. Леди Джерси подозревала, что, когда в его флирт начинали вмешиваться другие мужчины, это означало, что история ему уже наскучила и сам он стал проявлять к ней небрежное невнимание.
С миссис Паракомб он соскучился очень скоро. Она была красива, очаровательна и достаточно умна, чтобы удержаться на грани приличий. Он разглядел в ней аристократку с душой куртизанки и завязал осторожную связь, которая длилась столько же, сколько его страсть к ней. Но это продолжалось не очень долго. Роскошная красавица, она зажгла в нем желание, но ей не удалось высечь ни искры любви из его холодного сердца.
