— Не разбудите его!
Она вышла вместе с ним из комнаты и закрыла дверь. Он заметил, что она была бледна, выглядела очень усталой, и сказал:
— Ему не лучше? Похоже, вам пришлось нелегко.
Она покачала головой.
— Нет. Сейчас ему и не может быть лучше. А в это время суток тем, у кого жар, всегда становится хуже. Но Доктор Элкот сказал мне, что нужно делать.
— Вы довольны Элкотом? Может быть, вам хочется услышать мнение другого доктора, тогда скажите мне! Я пошлю в Лондон немедленно и вызову сюда Найтона или любого другого!
— Спасибо, но я думаю, доктор Элкот прекрасно знает свое дело.
— Хорошо, тогда спускайтесь в гостиную, вам приготовлен обед. Мисс Джадбрук обидится, если вы откажетесь: она, оказывается, вовсю постаралась для вас и приготовила изысканную трапезу. И позвольте сообщить вам, дорогая, что, если вы не хотите оставлять со мной Феликса, я тоже обижусь!
— Доктор Элкот говорил, как отлично вы справлялись с Феликсом. Но я совершенно не хочу есть, хотя глупо отказываться от обеда, так что я пойду, пожалуй. Если Феликс проснется и попросит пить, то на столе есть лимонад в голубом кувшине.
— Как же я не подумал о лимонаде, когда прошлой ночью он так мучился от жажды? — воскликнул он.
Она улыбнулась.
— Откуда вам знать? В любом случае не думаю, что у мисс Джадбрук нашлись бы лимоны. Это я привезла с собой немного, и они уже кончаются. Вы не раздобудете их в Хемел-Хемпстед завтра, кузен?
— Я добуду все, что нужно, а теперь идите скорее обедать.
Она послушно удалилась, а вернувшись через полчаса, застала его около Феликса; он поддерживал мальчика одной рукой, а другой не очень успешно пытался перевернуть подушку. Она поспешила ему на помощь, и он сказал извиняющимся тоном:
— Боюсь, я не очень умелая сиделка! Он все время метался по подушке, вероятно в поисках места попрохладнее. Фредерика, вы уверены, что не нужен еще один доктор? Не скрою, мне кажется, что его жар усилился по сравнению с прошлой ночью.
Она стала вытирать лицо и руки Феликса полотенцем, смоченным лавандовой водой.
— Доктор Элкот предупредил, что перед улучшением наступит кризис. Скоро надо будет дать лекарство, и ему станет легче, вот увидите! Вы собираетесь вернуться в Сан прямо сейчас или сможете подождать двадцать минут? Надо подержать его, пока я буду давать лекарство. Когда он в таком состоянии, мне трудно справиться одной.
— Я полностью к вашим услугам, Фредерика. Вы что-нибудь ели за обедом?
— Да, и попробовала вина, что вы привезли мне, кузен. Мисс Джадбрук сказала, что вы привезли бутылку из Сан. Спасибо, оно очень освежило меня!
— Рад слышать это, — сказал он безразлично.
Он отошел от кушетки, но, понаблюдав за ее попытками уложить Феликса спокойно и держать его тело укрытым, вернулся и сказал:
— Дайте я попробую! Нет, пустите меня! Ночью мне удалось это сделать, может быть, получится и сейчас.
Она уступила ему свое место, и он сел возле Феликса, взял его горящую руку и стал говорить с ним властным голосом, что прежде давало хорошие результаты. Сейчас это не привело его в чувство, но Фредерике показалось, что, хотя его воспаленные глаза и не прояснились, неумолимый голос все же проник в сознание Феликса. Мальчик стал спокойнее, стонал, но больше не метался. Он сопротивлялся, когда ему давали лекарство, но Алверсток крепко держал его за плечи, пока Фредерика вливала в него микстуру. Он подавился, закашлял и расплакался, но постепенно все прошло, и он устало вздохнул. Алверсток опустил его на подушку и тихо сказал через плечо:
— Ложитесь спать, Фредерика!
Она удивилась и прошептала:
— Я лягу прямо здесь, на складной кровати. Пожалуйста, не…
— Ложитесь в своей комнате. Я разбужу вас в полночь, а если что — пораньше! Будьте добры, пошлите передать Керри, чтобы приготовил лошадей к этому времени.
— Не поедете же вы в Хемел-Хемпстед так поздно!
— Поеду, и именно так поздно, при лунном свете. Не стойте здесь со своими дурацкими возражениями! Какой от вас будет завтра толк, когда вы уже еле держитесь на ногах?
Она была вынуждена признать, что он прав. Прошлой ночью от волнения она не могла заснуть и встала чуть свет, чтобы приготовиться в дорогу и сделать распоряжения, потом восемь часов продежурила возле больного и теперь была в полном изнеможении. Она нерешительно улыбнулась его светлости, сказала только: «Спасибо!» — и вышла из комнаты.
