— Э, да он плох! — пробормотал он.
— Нет, надеюсь, все же не так, как кажется. Может быть, ваша сестра пришлет мне холодного мяса или чего-нибудь в этом роде?
— Что вы, милорд, она не собиралась делать этого! Она просила передать, что ваш ужин будет накрыт в гостиной через полчаса, и просит прощения, что нет того, к чему привык милорд, поскольку у нее не было времени приготовить цыпленка или зажарить ногу.
— Мы-то ужинаем раньше, — извиняющимся голосом пояснил он, — но Полли отлично знает, что нужно джентльмену, ведь она пятнадцать лет служила экономкой у джентльмена в Лондоне. Иногда я жалею, что она не осталась там, ведь сестра не любит деревенскую жизнь и никогда не любила, оттого и злится! Однако она посчитала своим долгом жить со мной, когда умерла моя жена, ведь Полли такая сердечная, милорд, при всех ее заскоках! Это я принес молодого джентльмена, не сказав ей ни слова. Она и взбесилась, потому что любит говорить все поперек. Хотя я мог с ней посоветоваться, когда был на своем поле, где это все случилось, в четверти мили отсюда! Ну, что там! — Улыбка медленно расползлась по его лицу: — Ваша светлость знает этих женщин!
— Да, ничего хорошего, — согласился лорд. — Но я думаю, что сумею договориться с мисс Джадбрук, однако кое-что я хотел бы обсудить с вами. Что касается обеда, пожалуйста, попросите ее не беспокоиться о нем! Холодное мясо и сыр — вот все, что мне нужно. Только принесите все сюда, если можно!
— Я думал, что смогу остаться с молодым джентльменом, пока ваша светлость будет в гостиной?
Алверсток покачал головой.
— Нет. Очень признателен вам, но если мальчик очнется и увидит незнакомое лицо, он может испугаться, — тактично разъяснил он.
— Как скажете, милорд. Только вот я прямо не знаю, что предложить вашей светлости выпить! — признался Джадбрук.
— Кроме домашнего вина из первоцвета, которое готовит Полли, а оно вам не подойдет, у нас больше в доме ничего из вин нету. Я мог бы послать за вином в пивную, но сомневаюсь, что…
— Не имеет значения! А пива у вас нет? Это было бы прекрасно!
— Ну, если так, ваша светлость! — облегченно сказал Джадбрук. — Я пришлю вам целую кружку!
Он принес еще один поднос со свидетельствами ретивых стараний его сестры. К тому времени, как лорд расправился с обедом, начатым миской замечательного супа и состоявшим также из баранины и двух голубей, зажаренных на вертеле, этот длинный летний день уже клонился к закату. Он с облегчением заметил, что его подопечный уже немного шевелился, и, изменив положение, повернул голову на подушке. Алверсток провел длительные переговоры с фермером, чей решительный отказ от какой бы то ни было платы за свое гостеприимство при других обстоятельствах невыносимо утомил бы его, потом послал за мисс Джадбрук, чтобы выразить свое восхищение ее кулинарным искусством в надежде на то, что немного лести в этой ситуации поможет Фредерике в будущем. Однако она не дала ему повода поздравить себя с таким хитроумным маневром, и лицо ее оставалось таким же неприступным, как и тогда, когда он сказал, что ей будет гораздо легче с приездом на ферму Монкс мисс Мерривилл. Джадбрук показал, где находится его спальня, и умолял разбудить его в случае надобности, снабдил свечами и пожелал лорду скоротать ночные часы как можно спокойнее, появившись потом еще один раз в пижаме (за которую он, краснея, извинился) передать солевой раствор, присланный доктором.
Маркизу выпало несколько часов покоя, но их оказалось не так уж много. Задолго до того, как поднялись рабочие на ферме, кончилось действие снотворного, и на него свалились новые волнения.
Поначалу Феликс был беспокоен, невнятно бормотал что-то, опять впадал в дремоту, а потом стал тише, переходя от полузабытья к реальности с ее болью и незнакомым окружением. Он произносил имя своей сестры пересохшим горлом и пытался освободить руки от одеял, задев при этом поврежденную кисть и резко вскрикнув. Когда Алверсток взял его другую руку, твердо сжал ее и заговорил с ним, он, казалось, узнал его. Его пальцы впились, как клешни, он уставился на Алверстока и часто тяжело задышал:
