Фредди Крюгер и Железная Леди - страница 52

Не смотря ни на что Терминатор продолжал гонку, но вскоре двигатель яхты начал захлебываться от сумасшедших оборотов. Двигательная установка могла в любой момент воспламениться. Киборгу пришлось несколько снизить скорость. И будто в насмешку, парусный корабль тоже замедлил свой ход, с точностью до миллиметра выдерживая прежнюю дистанцию между судами.

— Задница, — сказал Терминатор, и в его устах это, в сущности безобидное ругательство прозвучало страшной клятвой неотвратимости возмездия.

Тем временем капитан Летучего Голландца, посмеиваясь, курил свою трубку и беззаботно беседовал с Фредди Крюгером.

Убедившись, что мелькающая за кормой яхта не в состоянии их догнать, Фредди пришел в самое прекрасное расположение духа.

— Я хочу, чтобы вы высадили меня во Франции, — сказал он. — Пора завоевывать Европу.

— А вы честолюбивы, — заметил голландец. — Куда собираетесь направиться прежде всего?

— В Париж! — не раздумывая, ответил Крюгер.

— Понимаю. С вашими талантами там есть, где развернуться.

— Да. Поброжу по знаменитым кладбищам, загляну в Парижскую Оперу…

Крюгер не подозревал, что их разговор с голландцем до последнего слова улавливается Терминатором, который терпеливо накапливал и анализировал все звуки, раздававшиеся на корабле. Они поступали к нему в компьютер через сверхмощную приемную антенну, направленную в сторону преследуемого корабля.

Прошло много дней.

Летучий Голландец в сопровождении яхты Терминатора миновал Экватор, обогнул африканский материк и Пиренейский полуостров и вошел в Бискайский залив.

Приближались берега Франции.

Вечерело.

Фредди Крюгер стоял, облокотившись о борт корабля, и вглядывался вдаль, где приветливо мигали огни материка. Капитан Летучего Голландца был за штурвалом.

Вдруг Крюгер изменился в лице и коротко вскрикнул.

— Что с вами? — спросил голландец.

Фредди держался за виски, силясь понять, что происходит.

— Кажется, кто-то вызывает меня в свой сон… — пробормотал он сквозь зубы.

Его начало трясти. Он завертелся на месте. С каждым мгновением скорость вращения нарастала. И вот уже там, где он только что стоял, закружил столб черной пыли.

Капитан Летучего Голландца с интересом наблюдал, как образовавшийся на палубе смерч перекинулся за борт корабля и огромным веретеном стремительно полетел в сторону побережья.

В Парижской Опере был аншлаг. Давали «Фауста» Шарля Гуно.

В партии Маргариты выступала восхитительная и неотразимая Кристина Доэ. Злые языки утверждали, что в ее любовниках числится сам Призрак Оперы. Однако никто не мог привести тому доказательств, да и существование самого призрака оставалось еще под большим вопросом; музыкальные критики склонялось к мысли, что слухи о пресловутом призраке распространяются исключительно с целью рекламы и не без ведома директора Оперы.

Второе действие было в самом разгаре. Затаив дыхание, взволнованная публика следила за мучениями Зибеля — приятеля Маргариты, который был в нее тайно влюблен. Он рвал в саду цветы, чтобы преподнести их любимой девушке, но по воле Мефистофеля они увядали в его руках. Зибель, партию которого по весьма странной прихоти композитора неизменно исполняла женщина — меццо-сопрано — плакал, ругался, понося всех святых, и вскоре в саду на сцене не осталось ни одного несорванного цветка. Увидев, что рвать больше нечего, Зибель наконец угомонился, вытер слезы и скрылся за занавесом.

Виконт де Шампиньон пожалуй был единственным из зрителей, кого совершенно не трогали терзания несчастного влюбленного, впрочем, как и все остальное, происходившее на сцене. Уже с середины первого действия он недвусмысленно клевал носом, а к началу второго его прямо-таки тянуло положить голову на плечо своему соседу справа.

Де Шампиньон забрел на оперу не столько потому, что был большим поклонником шедевра Гуно, — просто ему хотелось поглазеть на великолепную Кристину Доэ, а при случае — чем черт не шутит! — и прошмыгнуть к ней в уборную. Но после вчерашнего банкета в замке маркиза де Помпидура у виконта так шумело в голове и слепило в глазах, что вскоре он совершенно забыл о пикантной цели своего появления в Опере.