14 апреля 1931 г. в Испании была провозглашена республика. Только что избранный главой временного правительства умеренный республиканец Н. Алькала Самора в радиообращении к народу заявил, что смена власти произошла «без малейших беспорядков», и новое руководство готово вести страну к «светлому будущему». С этого момента Испания вступила в пятилетний период так называемой Второй республики. Власть попросту «упала» к ногам умеренных республиканцев, а потому правительство, состоящее из людей, всю жизнь боровшихся со «старым миром», не имело какой-либо программы государственного строительства. Каждый обладатель министерского портфеля действовал сам по себе, руководствуясь лишь интересами своей политической группировки и собственными благими намерениями, которыми так часто выстлана дорога в ад.
Задачи, стоявшие перед новыми хозяевами страны, были труднейшими. Им предстояло решать извечные «проклятые» проблемы Испании: аграрный и национальный вопросы, проблему модернизации армии, реформы в области церкви и образования. Сверх того, мощная волна народного движения, вознесшая либералов к высотам власти, требовала срочных мероприятий по повышению уровня жизни бедствующего населения.
Первый шагом правительства А. Саморы стал созыв учредительных кортесов, принявших 9 декабря 1931 г. Конституцию Испанской республики. Новый основной закон начинался словами: «Испания демократическая республика всех классов и сословий, основанная на началах свободы и справедливости». Эта фраза, мягко говоря, не соответствовала реалиям испанской жизни, но, по-видимому, казалась ее творцам изумительно красивой.
Далее в Конституции провозглашались все подобающие правовому государству свободы: слова, митингов, собраний и организаций, церковь отделялась от государства и системы образования. Были отменены привилегии дворянства. Статья 44 указывала на допустимость экспроприации частной собственности. Согласно Конституции 1931 г. избирательные и прочие политические права, наряду с мужчинами, получили и женщины. Законодательную власть в стране надлежало осуществлять однопалатным кортесам, избираемым всеобщим голосованием на четыре года. В качестве главы исполнительной власти создавался пост президента республики.
Слаборазвитая экономически страна стала обладательницей одной из самых демократических конституций в мире, соответствующей совсем иному уровню развития. Вновь повторилась ситуация начала XIX века, когда была принята Конституция 1312 г., ставшая эталоном для большинства европейских конституционных проектов своего времени, но не применимая для полуфеодальной абсолютной монархии, какой в ту пору была Испания. Декларируя множество красивых прав и свобод, она уделяла минимум внимания механизму гарантий их осуществления. Впрочем, такие мелочи не волновали лидеров 1931 г., создавших «республику больших речей и маленьких дел, республику блестящих ораторов и посредственных политиков». Сказавшая это, Долорес Ибаррури не совсем точна — дела в те годы в Испании творились немалые, правда, направлены они были прежде всего на торопливую и непродуманную «ломку старого».
Главный удар либерал-демократы направили против католической церкви и армии. Обоснованные и в основном необходимые антиклерикальные мероприятия по ослаблению роли церкви в политической жизни испанского общества, приняли уродливые, порой, жестокие и бесчеловечные формы. Гонения на церковь спровоцировал военный министр республики Мануэль Асанья, обронивший в начале октября 1931 г. фразу о том, что Испания перестала быть католической. Анархо-синдикалисты вообще-то презирали либеральное правительство, но охотно принимали в качестве руководства к действию те заявления этого правительства, которые их устраивали. В католической церкви они видели олицетворение старого, подлежащего уничтожению мира и немедленно самым решительным образом откликнулись на провокационный призыв правительства.
На местах антицерковная пропаганда синдикалистов нашла отклик среди деклассированных элементов, соблазненных немалыми богатствами храмов. То, что борьба против «старого» сосредоточилась на борьбе против католической церкви, было закономерным. Нечто подобное происходило, например, столетием ранее в период третьей испанской революции, когда имело место массовое закрытие монастырей, но в XX в. размах и масштаб был иной. В октябре 1931 г. по всей стране прокатилась волна бесчинств, проявившихся в церковных погромах, поджогах, преследованиях священников. Эти экстремистские действия вызвали совершенно нежелательную для их организаторов обстановку в стране. По словам одного из современных исследователей этого периода испанской истории, «когда священников убивали во множестве… республика давала консерваторам необходимую им для духовного единения идейную платформу».
