Зазвонил телефон. Мильо поднял трубку и выслушал то, что сказал ему голос, не говоря ни слова в ответ. Это Логрази приглашал его встретиться — через автоматическую одностороннюю телефонную связь.
Мильо почувствовал некоторое любопытство. Встреча была назначена не в одном из их обычных ресторанов, а в какой-то туристской забегаловке в деловой части улицы Сент-Онорэ.
Мосье Логрази сидел за столиком у окна, на которое падала тень Министерства Финансов, располагающегося через улицу. Сама улица составляла часть — и довольно скучную часть — грандиозного комплекса зданий, в котором размещался и Лувр.
Мильо заказал кофе, поскольку в этом заведении не держали его любимого пива «33». Когда кофе принесли, он сделал несколько маленьких глотков. Обычная бурда, предназначаемая для американских туристов, которые могли удовлетворяться даже кофе в ресторане «Макдональдс».
Мосье Логрази пил минеральную воду, что тоже было необычно. — У меня к вам дело, — сказал он. В его голосе Мильо уловил странные, жесткие нотки, и тотчас же насторожился. Что такое стряслось? Неприятное предчувствие кольнуло Мильо.
— Я весь к вашим услугам.
Мосье Логрази жестом подозвал официанта.
— Здесь слишком многолюдно, — пояснил он довольно резким голосом, бросая на стол несколько купюр.
Через квартал начинался Пале Рояль. Повсюду было много иностранцев. Целые автобусы немцев, там и сям кучки японцев, испанцев, русских.
— Интересно, видите ли вы этих туристов в том же свете, что и я, — сказал Мильо. — Последнее время все больше наезжает немцев, и это беспокоит нас, французов. Больно уж, сильна немецкая марка! К 1992 году все Европейские границы перестанут существовать. Граждане стран Общего Рынка не будут нуждаться ни в паспортах, ни в визах, чтобы перемещаться в пределах Западной Европы. Никаких ограничений для путешествий. И не только для них. Каждый сможет покупать недвижимость, где захочет, заниматься бизнесом, где душе угодно. И мы, честно говоря, боимся, что немцы понаедут сюда и сделают с Парижем то, что японцы уже сделали с Нью-Йорком: купят его с потрохами.
— С немцами можно ужиться, — заметил Логрази. — Они хорошие бизнесмены. Вот русских я боюсь куда больше. Глупейшее дело мы затеяли, подписывая договоры о ядерном вооружении с этими лживыми сукиными детьми.
Интересно, подумал Мильо, приходило ли Павлову когда-нибудь в голову, насколько похожи на его собак американцы. Проще простого прогнозировать их реакции. Это, наверно, потому, что культура этого «прекрасного нового мира» построена на стереотипах: ковбоях типа Джона Уэйна, негодяях типа Черного Барта. Если ты едешь на белом коне и носишь белую шляпу, для американца ты всегда останешься хорошим парнем, как ни противоречат твои поступки твоему стереотипному образу.
Мильо не терпелось вернуться к делу.
— У вас для меня что-то есть?
Мосье Логрази глубокомысленно посмотрел на него. — В нашем семействе популярно изречение: «Даже небольшие лодки оставляют след на воде в виде попутной струи». Мы не любим, когда остаются следы.
Мильо молча наблюдал за Логрази, ожидая расшифровки того, что он сказал.
— Относительно подготовительной работы, обеспечивающей успех операции «Белый Тигр», — сказал Логрази, — должен сказать, что требуется сделать еще кое-что.
Они свернули в боковую улочку, подальше от беззаботно болтающих туристов. Логрази остановился в тени колонады большого здания. — Совершенно ясно, что, позаботившись о Терри Хэе, вы сделали еще не все. Как нам стало известно, больной зуб не вырван.
Внутри здания, возле которого они остановились, распродавались с аукциона полотна французских импрессионистов. Сквозь большие окна была видна зала, заполненная, в основном, немцами и японцами, лихорадочно сжимающими в руках каталоги.
— У Терри Хэя была любовница, — продолжал Логрази. — Француженка с примесью кхмерской крови по имени Сутан Сирик.
Мильо похолодел.
Мосье Логрази разглядывал сквозь окно потрясающую картину Монэ, которую в этот момент продавали. Торг шел, по-видимому, весьма оживленно. — И не говорите мне, что не знали о ее существовании.
