— Ты не знаешь, о чем это Терри хотел поговорить с тобой?
— Откуда мне знать?
— Я хочу сказать, не присылал ли он тебе чего-либо еще последние несколько недель?
— Терри никогда и ничего мне не присылал, — ответил Крис. — Никогда. — Он слышал, как она дышит в трубку, и медленно, очень медленно, его сознание прояснилось. Будто он выбрался из густого тумана. — Сутан, тебе самой ничто не угрожает?
— Не знаю пока точно, — ответила она. — Кажется, у Терри было много тайн.
— Это вполне в духе моего братца.
— И эти тайны, — добавила Сутан, — пережили его смерть.
Крис немного подумал над тем, что она сказала.
— Послушай, — наконец сказал он, — поскольку отец сейчас в отъезде, всеми формальностями придется заняться мне. Послезавтра я буду в Ницце. Я забронировал себе номер в отеле «Негреско». — Удары сердца болезненно отдавались во всем теле. — Почему бы нам не встретиться и не пропустить по рюмочке?
— У меня имеется лучшее предложение, — ответила Сутан. — Я встречу тебя в аэропорту. Когда прилетает твой самолет?
Он дал ей расчетное время прибытия и номер своего рейса кампании «Пан-Америкэн».
— Bon. Mersi, Крис. A bientot. Сутан, Сутан. Он повторял ее имя, как молитву в детстве, отходя ко сну.
Хватит, переключись на что-нибудь еще, сказал он себе.
Терри собирался в Нью-Йорк специально, чтобы повидаться со мной. Это было бы незабываемое событие. Что такое важное могло заставить его выйти из десятилетней изоляции?
И есть ли у него возможность узнать об этом теперь?
Крис повернулся на своем вращающемся кресле лицом к окну. Звук голоса Сутан все еще звучал в его ушах, хотя он уже давно повесил трубку. Синие тени скользили по Сентрал-Парк, погружая листву во тьму, при своем движении. Окруженный половодьем городских огней, парк стал как бы метафорой того, что ожидает Криса впереди: полная неизвестность и тени, тени...
Откуда хромота, адвокат? Что-то не замечал ее раньше.
Это все дождь. Так, ничего.
Вовсе не ничего. Вернее, что-то. А еще вернее, кто-то возвращается к нему с неотвратимостью бумеранга.
Сутан.
Он закрыл глаза и заставил себя думать о другом. Надо принять какое-нибудь болеутоляющее средство, о чем я бишь думал перед звонком? Кажется, о Аликс Лэйн.
Вдруг всплыла картина одной из вечеринок, на которую он случайно попал с месяц назад. В тот день он обедал с Брэмом Страйкером, знакомым специалистом по бракоразводным процессам. У Страйкера была заслуженная репутация сущей акулы по части ведения переговоров между сторонами. И еще у него была репутация (заслуженная или нет, — этого Крис не знал) специалиста по затаскиванию к себе в постель клиенток. Как бы то ни было, у Страйкера был острый ум и Крис любил пикироваться с ним.
На обратном пути из ресторана Страйкер сказал, что он обещал заскочить на одну вечеринку и пригласил Криса присоединиться.
Случилось так, что вечеринку эту организовывала Аликс Лэйн по случаю переезда в просторную и довольно темную квартиру с одной спальней на Девяносто третьей улице в Вест-сайде. Криса поразила духота, когда они зашли. Такой высокий потолок и так душно. С чего бы это? Наверно, потому, что в комнату набилось втрое больше людей, чем она могла вместить с удобством.
Крис сразу же почувствовал себя не в своей тарелке. Сам он был из Ист-сайда, и эти два района Нью-Йорка:
Вест-сайд и Ист-сайд, — представляют собой совершенно разные миры, в которых обитают разные типы человеческих существ.
Крис почти сразу же потерял Страйкера в толпе, окутанной сигаретным дымом. Уже на входе музыка ударила его прямо в грудь и чуть не вышибла назад в коридор. Он кивнул знакомому из соперничающей фирмы, обменялся приветствиями еще с несколькими людьми, прежде чем смог проложить себе дорогу к бару. Получив свой стакан, он затем провел десять скучных минут, разговаривая о делах с членом Верховного Суда.
Скоро ему все порядком поднадоело, и он отправился разыскивать Страйкера, хотя и понимая в глубине души, что в этом сумасшедшем доме найти кого-то — дохлое дело. Он сунулся было на кухню, но там было столько народа, что и влезть не было никакой возможности.
