Ему не судьба умереть здесь, врезавшись в черный барьер, усыпанный золотыми блестками. Это судьба Волшебника, а не его.
А следующим откровением, снизошедшим на Транга, было убеждение, что он не умрет и в ближайшие несколько часов. Процесс его превращения в нечто новое только начался. И он не закончится, пока Транг опять не встретится с Кристофером Хэем.
Он отстегнул ремень безопасности и, наклонившись вперед, захватил рукой пиджак Волшебника и разорвал его по центральному шву. От сорочки, которая была под пиджаком, он отодрал кусок материи, чтобы вытереть свое лицо и руки. Тряпка буквально разбухла от крови, когда он закончил.
Он пошарил вокруг сидения и под ногами в поисках своего гунсена,железного боевого веера, который он прихватил с собой в машину, помня о заряженном пистолете Волшебника в бардачке. Всегда полезно иметь под рукой что-нибудь острое, когда едешь с таким пассажиром. Но драгоценные минуты убегали, а он никак не мог найти его. Возможно, завалился куда-то во время удара. Он еще раз окинул взглядом перекуроченный, окровавленный салон. Затем вылез из машины и направился через площадь Эдмона Ростана к бульвару Сен-Мишель.
Добравшись до тротуара, он оглянулся назад. Случайно проезжающая машина остановилась у места аварии. Водитель вышел из машины и осторожно приблизился к разбитому «БМВ». Так же осторожно заглянул внутрь и в следующую секунду отскочил, будто ужаленный сотней пчел. Оглянулся вокруг, но Транг благоразумно вжался в тень ближайшего здания. Потом, когда и другие машины замерли неподалеку, как стервятники вокруг падали, водитель побежал к ближайшему телефону-автомату.
Я горю от ненависти.
Транг поспешно двинулся вверх по бульвару. Волшебник предусмотрительно следил за всеми передвижениями Мильо с тех пор, как француз попытался перевербовать Логрази. Поэтому Транг прекрасно знал и о существовании Морфеи, и о том, где находится ле Порт-дю-Жад.
Он повернулся и увидел перед собой ворота. Теперь горело все кругом.
* * *
Откуда-то доносились звуки «Desabinado», бразильской песни, популярной в 60-е, когда Сив заходил в Ле Порт-дю-Жад. Было очень странно ее сейчас слышать. Сив до малейших подробностей помнил обстоятельства, в которых он услыхал эту песню в первый раз. Тогда, как и сейчас, ее пела Хоао Хильберто, и ее сочное контральто как бы ласкало слова, добавляя в них и в мелодию чувственности.
Он был в кабаке со стенами из гофрированного железа с молоденькой вьетнамкой по прозвищу Душечка, которая хихикала каждый раз, когда он называл ее так. Потом, уже вернувшись домой, он посмотрел безумно смешной фильм Билли Уайлдера «В джазе только девушки», и он всякий раз вспоминал ту, вьетнамскую Душечку, когда Мерилин Монро появлялась на экране.
Она была такая худенькая, такая жалкенькая, но отплясывала боссанову с прямо-таки дьявольской ловкостью. Где она выучилась этому, Сив так и не узнал. Когда он ее об этом спрашивал, она только хихикала. А когда они занимались любовью, что бывало весьма часто, она прижималась к нему с яростью отчаяния, а потом отпускала его с видимой неохотой.
Однажды она сказала ему, что живет только тогда, когда он с ней, и Сив ей верил почему-то.
Он мог бы проводить свое свободное время с другими девушками, более красивыми и с более пышной фигурой, но он предпочитал бывать с Душечкой. В ее компании он часто вспоминал своего брата Доминика. Брат уже тогда частенько оставался в казарме, в то время, как другие ребята гуляли с девицами и напивались до чертиков. А Доминик читал Библию. Моральная чистота младшего брата, которую тот хранил даже находясь в непосредственной близости от вьетнамского сада земных радостей, потрясала Сива. Он преклонялся перед моральной стойкостью братишки.
Дело в том, что и сам Сив к этому времени уже чувствовал тягу к высокой морали. Рыцарь законности и порядка, не боящийся спуститься в самые темные дыры Манхэттена, родился в грязи и безумии войны, в которую Америке не надо было бы вступать.
Дело в том, что Сиву было нужно от Душечки не только ее тело и даже не только ее дружба, а нечто большее. Не отдавая себе отчета в этом, он стремился скрасить ее жизнь, наполнить ее более высоким смыслом. Как Доминик хотел спасать людей, покалеченных войной, так и Сив хотел спасти Душечку от хаоса, в который была ввергнута ее страна.
