"Я поставил себе за правило никому не верить, — возразил голос. — Именно поэтому я только что побывал в провинции Шан. Когда Старик решил, что я должен вернуться, так сказать, в отчий дом, он дал мне ясно понять, что я должен влезть в дело досконально.
«Я думаю, потому он и уговорил меня вернуться сюда. Вас здесь Терри Хэй охмурял, как хотел. Старику все это до чертиков надоело».
«Но без Мильо нам не подъехать к Адмиралу Джумбо, — возразил Логрази. — Поскольку Лес Мечей у Мильо, он говорил мне, что...»
«Фрэнк, ты меня совсем не слушаешь. Я только что из Бирмы. И я побывал у Адмирала Джумбо. В результате наших с ним переговоров, можешь считать, мы уже в деле. Можно сказать, Белый Тигр уже заработал».
Мильо этот диалог привел в ярость. Если они думают, что его можно вот так, запросто, отшить, то они ошибаются. Что они, эти ублюдки, американские мафиози, принимают его за дилетанта, вроде Терри Хэя? Тогда у него найдется, чем их удивить. И еще, что это за чушь насчет договора с Адмиралом Джумбо? Мильо знал ситуацию в регионе слишком хорошо, чтобы поверить, что какой-то там мафиози может запросто прийти к Адмиралу Джумбо, забирать у него товар и отправлять его по путепроводу, который он налаживал столько лет.
В его голове царил хаос от такого количества вопросов, на которые он не мог ответить. Взяв себя в руки, он дал знать технику продолжать крутить пленку.
«Господи Иисусе, — услышал он голос Логрази, — не зря про тебя всякие истории рассказывают. Ты прямо-таки волшебник».
«Да, именно так меня и называли. Но не торопись с аплодисментами. Ты мне говорил, что Лес Мечей у Мильо. Он нужен мне. Пусть это будет моей платой за то, что я запустил для вас Белого Тигра. Забери его у него». Магнитофонные диски перестали вращаться.
Техник улыбался.
— C'st assez clair pour vous?[19]
— Достаточно чисто, чтобы понять каждое слово, — ответил Мильо, прерывая свои раздумья. Кто же этот незнакомец? Вот что ему не терпелось узнать.
И вдруг все внутри Мильо похолодело. Что-то застрявшее в памяти, как воздушный пузырь, оторвалось от дна и поднялось на поверхность. Волшебник. Именно так меня и называли,сказал о себе незнакомец.
Мильо знавал человека по прозвищу Волшебник, но очень давно, в Индокитае. Это не может быть тот самый человек, никак не может. Это абсолютно исключено. Он достал из ящика стола фотографии, незнакомца, сделанные его специалистами по слежке. Лицо кинозвезды.
Волшебник. Невозможно, повторял он про себя вновь и вновь, как заклинание. Это невозможно. Я не знаю этого человека. Он не может быть Волшебником. Но это пустое самоутешение не помогало из-за все растущего ужаса Мильо.
Он чувствовал, как волосы на голове его зашевелились от этого ужаса.
* * *
Оставив Криса, Сутан вышла на улицу и, не оглядываясь, свернула налево, потом спустилась вниз по круто уходящей вниз мощеной улице, потом направо и еще раз направо. Сама того не зная, она шла путем Терри по направлению к церкви Богородицы из Бенва.
— Son et lumiere, — подумала Сутан опускаясь все глубже и глубже — в самое сердце Турет-сюр-Луп. Звуки и свет — мои союзники сейчас. Улицы так узки, что любой звук отдается эхом от каменных фасадов зданий, а косой свет бросает на стены длинные, резко обозначенные тени. Используя то и другое, она могла следить за своим преследователем.
Она заметила его уже давно, поймав его отражение в витрине магазина. Толстое стекло, стоящее под углом, послужило ей, как своего рода зеркалом заднего вида, в которое она могла видеть всю улицу за своей спиной. И другой раз — когда они находились в магазине игрушек: тень двигалась слишком медленно по направлению к открытой двери, а затем отступила назад, очевидно, чтобы сразу же увидеть их, когда они выйдут из магазина.
Кто же это следит за ней? Конечно, не иезуит, с которым она уже имела удовольствие столкнуться в туалете ресторана «Сафари». Наверно, кто-то повыше? Интересно, признался иезуит в грехах или сумел скрыть их? Скорее всего, первое, поскольку он не показался ей человеком с сильным характером.
Ее тень была явно из Азии, возможно, из Вьетнама, и это ее весьма беспокоило. Как она уже рассказывала Крису, ей приходилось сталкиваться с врагами Муна до того. Убив любовницу Муна, Сутан оказалась втянутой в такую спираль ненависти к самой себе, что чуть не покончила с собой. Не важно, что ее действия были продиктованы необходимостью отвести удар от Муна. Она действовала против своей натуры. Таким образом война и ее последствия ворвались в ее жизнь, как сумасшедший в дом, перевернув все в ней вверх дном.
