«Дорогой Макс!
Пишу тебе не потому, что в этом существует неотложная необходимость, а потому, что очень быстро нашел ответ на твой вопрос, который ты задал мне вчера по дороге домой (не совсем «вчера», потому что сейчас четверть второго ночи). Ты сказал, что она любит меня. Почему ты так считаешь? Это шутка или серьезное прозрение? Она любит меня, но ей не приходит в голову спросить меня, с кем я был в гостях у Стеховича, что я делал все эти дни, почему не поехал вместе с ней на пикник в выходные и т. д. Вероятно, когда мы были в баре, она не нашла для этого времени, но когда мы отправились на прогулку, возможностей было предостаточно, и любой ответ порадовал бы ее. Но для всего можно придумать благовидный предлог, хотя в следующем случае нельзя даже попытаться это сделать. В Д. я ужасно боялся встретиться с В. и сказал ей об этом. Тотчас же и она стала бояться наткнуться на улице на В. Это сделало нас простыми геометрическими фигурами. Ее отношение ко мне полно доброжелательности, но абсолютно не похоже на любовь, которая проходит свой особый путь, развиваясь от низшей стадии до высшей. Ее чувства – нечто совсем иное. Больше я не хочу вникать в это дело, потому что оно для меня ясно.
Мне хочется спать, и я в самом деле заслужил сон.
Твой Франц».
Конечно, у нас часто было слишком много дел, чтобы говорить друг с другом о наших первых опытах с женщинами, и Франц лишь изредка вспоминал о своих отношениях с французской гувернанткой, которые были незадолго до того, как он о них рассказывал. Кроме того, он рассказывал о женщине, которую встретил однажды в Цукмантеле. Я нашел открытку из Цукмантеля, на которой рукой Франца был написан мой адрес. Он написал о том, как, гуляя по лесу, увидел совершенно незнакомую женщину. «В этом лесу можно стать счастливым. Так пойдем же туда!» Подпись совершенно неразборчива. Позднее, в 1913 г., в Риве, у Франца был любовный эпизод, о котором он хранил молчание. В его дневнике есть запись за 1916 г.: «У меня не было связей с женщинами с тех пор, пока я не побывал в Цукмантеле. И вот в Риве я встретил швейцарскую девушку. Если у меня первой была женщина, а я был неопытен, то эта была ребенком, и я вконец запутался».
В Лугано мы счастливо жили на открытом воздухе. Франц очень любил быть на природе, это вселяло в него радость. Мы проводили дни в Бельведерском отеле на озере Лугано и в купальнях возле озера. Мы подолгу гуляли, а вечера проводили на террасе отеля. Обычно мы ревностно хранили наши дневники, но во время того отдыха у нас не было секретов друг от друга. У нас был план совместного написания новеллы «Ричард и Сэмюэл». Мы любили записывать наши впечатления в дневники. Например, когда мы плыли на пароходе по озеру Люцерно, нам было жаль находившихся там туристов, которые могли запечатлеть красоты окружающей природы только с помощью фотоаппаратов и у которых, по всей видимости, не было и мысли о том, чтобы прибегнуть к высокому искусству – написать о путешествии в дневнике.
У нас был и другой план, который возник во время короткого, но имевшего огромное значение путешествия, согласно которому нам предстояло посетить Милан, а затем оттуда направиться в Стрезу и Париж. Этот план граничил с безумием, но мы вдвоем разработали его с решимостью и за обсуждением много шутили. У нас возникла идея создать новый тип путеводителя. Предполагалось, что серия путеводителей будет называться «Дешево». Были такие названия: «Дешево через Швейцарию», «Дешево в Париже» и т. д. Франц по-детски радовался, составляя эти «путеводители», описывал в тончайших деталях, каким образом нам можно будет стать миллионерами и избавиться от рутинной конторской работы. Я с полной серьезностью написал и представил издателям план «реформы путеводителей». Переговоры всегда застопоривались из-за того, что издателям казалось, будто мы не желаем открывать некий секрет без огромной предоплаты.
Франц виртуозно балансировал между серьезным и комическим. Часто было невозможно понять, говорит ли он серьезно или шутит: он даже сам не всегда это осознавал, просто отдавался своему воображению. Мы представляли себе, что плакаты с рекламой нашего путеводителя уже висят на стенах парижского метро или возле других известных достопримечательностей. «Дешево» призывало к тому, чтобы туристы пользовались только одним отелем в каждом городе, только одним транспортным средством, что дало бы хорошую экономию денег. Кафка писал: «Отправляться согласно плану легче, поскольку он способствует точности». В «Дешево» есть отдельная глава, в которой даны ответы на следующие вопросы: что делать в дождливый день; какие покупать сувениры; какую носить одежду; как достать дешевые билеты на концерты; где и как можно получить контрамарки в театр; в картинных галереях смотреть только самые известные картины, но очень тщательно их изучать. Мы также составили забавный разговорник, разработанный по принципу: «Невозможно изучить иностранный язык по-настоящему. Поэтому мы предпочитаем преподать его вам наиболее скорым методом. Это не создаст вам трудностей и будет вполне доступно вашему пониманию. Это – своего рода эсперанто, плохой французский или плохой английский, изобретенный нами. В заключение мы добавили диалекты и язык жестов для местного использования». Все наши планы, которые мы строили так весело и дружно и над слабостью которых мы посмеивались, не лишены были, конечно, и скрытой иронии, прямо относящейся к нашим недостаткам – неспособности к изучению языков и вынужденной экономии, в которую ввергали нас стесненные обстоятельства.
