— Голодные бродяги. Их тут много шатается в поисках работы.
Внимательно осмотрев остатки туши, Кэл выпрямился, сдвинул шляпу на затылок и смерил взглядом то расстояние, которое отделяло их от основного стада.
— Заблудился совсем близко от ограды, вот и стал легкой добычей, — резюмировал он.
— Но почему воры взяли только заднюю часть туши?
— Чтобы разделать всю тушу, требуется значительно больше времени, а они боялись, что их заметят ночные сторожа.
— Вы так спокойно ко всему относитесь! — заметила Алекс, глядя на его чеканный профиль.
— А тут не из-за чего волноваться. Кто бы это ни был, они, скорее всего, уже далеко. Но все же я посоветую Тейлору держать ухо востро.
Тейлором, как предположила Алекс, был местный шериф, которого они только что посетили. Конечно, современный Запад отличался от кинематографического Запада из ковбойских вестернов, однако общая атмосфера продолжала оставаться той же. Для полноты картины не хватало только индейцев, которые с дикими воплями мчались бы по склонам гор.
За последние пятнадцать минут Алекс забыла о туче, однако крупные капли дождя, обрушившиеся на поля шляпы, мигом вернули ее к действительности.
— Садитесь в седло, — посоветовал Кэл. — Дождь обещает быть сильным.
Через минуту началось то, о чем принято говорить «разверзлись хляби небесные». За несколько секунд Алекс промокла до нитки, рубашка плотно прилипла к телу, а вода ручьем стекала с полей шляпы. Алекс испытала искреннюю благодарность к своей лошади, которая на удивление спокойно отреагировала на бешеную атаку дождя.
Прямо над головой вспыхнула молния, после чего раскат грома медленно покатился куда-то на юг. Полоска голубого неба, появившаяся над вершинами хребта, постепенно становилась все шире и шире — по мере того, как туча удалялась орошать новые пастбища. Дождь закончился так же внезапно, как и начался, выглянуло по-прежнему яркое солнце, и вскоре от мокрой одежды уже потянулись тонкие струйки пара.
— Кажется, вы говорили, что у вас часто случаются летние грозы? — поинтересовалась Алекс, стараясь размять затекшую ногу.
— Порой пятьдесят-шестьдесят раз в году, — подтвердил Кэл.
— У меня на родине такого не бывает!
— Но у вас нет и такого солнца. А под этим вы быстро просохнете. Кроме того, до ужина у вас еще будет время привести себя в порядок.
Мгновенно забыв о чувстве дискомфорта, она метнула в его сторону сердитый взгляд синих глаз.
— Вы действительно думаете, что меня заботит только моя внешность?
— Может, и не только, но в основном. Ведь вы зарабатываете своей внешностью, не так ли?
— Иногда и мозгами тоже!
— Я полагаю, в этом случае вам приходится сложнее.
Алекс сделала медленный, глубокий вдох, стараясь сдержать желание ударить его, и побольнее.
— Вы просто не понимаете, в чем состоит моя работа, — заявила она. — Что бы вы сказали, если бы вам приходилось по нескольку часов находиться под перекрестным огнем раскаленных «юпитеров», принимая те позы, которые от вас требуют? А как насчет демонстрации купальников на открытом воздухе — в самый разгар зимы! — и при этом еще надо делать вид, что испытываешь неземное блаженство?
— Перечисленное требует выносливости, а не интеллекта, — спокойно отвечал Кэл. — Однако если вам не нравится ваша работа, то почему вы продолжаете ею заниматься?
— Я не… — начала было Алекс, но тут же прикусила язык, не желая вдаваться в излишние подробности. Вместо этого она пожала плечами: — За это хорошо платят.
— Вчера вечером вы уверяли, что деньги для вас не главное, — заявил он со своей обычной издевательской ухмылкой.
— Вы меня неправильно поняли. Я говорила, что не все можно купить за деньги. Осмелюсь предположить, что если бы я только пожелала, то всегда смогла бы найти мужчину, который обеспечил бы меня всем необходимым, однако…
— Однако, как вы уже говорили раньше, вам нужна любовь. Впрочем, как и всем нам.
— Сомневаюсь, что для вас любовь является высшей ценностью.
— Вы меня так хорошо знаете?
— Ну, чтобы распознать мизантропа, большой проницательности не требуется!
Его неожиданный смех вызвал у нее новый приступ раздражения.
