— Отдуплился! — радостно пояснил он.
Он даже кое-что рассказал Юре, солидно посматривая по сторонам. Говорил приглушённым голосом. Держался, как крупный хозяйственник.
— Есть тут одно место — мешок раков за день собираю. В кипяточек, да посолить, да лаврушки кинуть. Цена по конъюнктуре. Усёк?
Настолько он был доволен, что даже спросил, как дела у Юры.
— Плохо, — просто ответил Юра, что-то надумав. — В Москву еду.
— Это ещё зачем? — насторожился Славик. — Какое-нибудь дело?
И Юра сообщил ему следующее. Пусть Славик не думает, что история с аквариумом просто так рассосалась. Ему, Юре, приходится ехать в Москву за рыбами — те, которые погибли у Кости, только там и есть. Костя, кстати, считает, что аквариум разбил Славик. Кулак его видел?
Потом Юра отвёл Славика в сторону, достал бумажник, вынул из него деньги, потом вложил обратно три рубля и закончил так:
— А сумку отдай в камеру хранения. Чтоб легче бежать.
И они разошлись.
Подошёл одиннадцатичасовой. Кажется, «Баку — Москва». Юра, как важный деятель с туго набитым портфелем, приблизился к вагону № 8.
— Это вагон номер восемь? — вежливо спросил он проводника.
— Ха! Ты что, мальчик, арифметики не знаешь? — ответил ему проводник с очень сильным кавказским акцентом. — Номер восемь. Точно.
Юра нарочито медленно достал и стал открывать бумажник. Стал в нём копаться, и тут как вихрь налетел на него Славик. Вырвал бумажник — и бежать. Юра оторопел и к месту прирос. «Деньги! Билеты!» — хныкал он. Поезд тронулся. Но проводник на ходу втащил Юру в вагон.
…Юра не мог тогда знать, что Славика задержала милиция и тому пришлось отдуваться и за бумажник, и за раков одновременно. Но, к счастью, всё в конце концов обошлось…
Поехали!
— Не скучай, мальчик, по деньгам, — сказал проводник. — Где твоё место?
— Да я не запомнил. Ни к чему как-то было, — объяснил Юра.
— Вот молодой, — забеспокоился проводник. — Да вот здесь твоё место, слушай. Других в моём вагоне свободных нет. Значит, это твоё.
Он открыл дверь крайнего двухместного купе. Юра вздрогнул и попятился: на верхней полке устраивался «мелиоратор».
— Вот, — сказал проводник. — Этот мужчина, согласно билету, проживает наверху. А ты, значит, согласно логике, внизу. Располагайся, безбилетник, — пошутил он и ушёл.
— Очень хорошо! — тут же заскрипел Юрин сосед, свесив с верхней полки ноги в белых шерстяных носках. — Своим, заслуженным работникам на верхние полки билеты суют, а сосункам, соплякам вниз, — и замолчал, но тут же вздрогнул от посетившей его мысли: — Эй!
— Ну! — ответил Юра.
— Баранки гну! Почему тебя кацо безбилетником назвал?
— А это у меня фамилия такая, — ответил Юра.
— Ага. Ну вот я тебя в милицию в Харькове и сдам.
— Это за что?
— А за фамилию. Их там такие фамилии очень интересуют…
Поезд подошёл к станции. В коридоре зашумели, и через секунду с грохотом в купе вдвинулся здоровый дядька в соломенной шляпе и с огромным чемоданом. Свой законный билет он, как наган, нацелил на Юру.
— Мабудь, туточко, — сказал он, однако, добродушно.
Юра не стал дожидаться, пока добродушие на лице здоровяка закономерно сменится чем-нибудь похуже. Подхватив портфель, он бросился вон из купе и столкнулся с проводником.
— Э, слушай, — сказал тот. — Билета у тебя нет. Я могу этим фактом пренебречь. Но чтоб тут тебя не было. Этот высокопринципиальный товарищ не бог весть какая шишка, а нервы истреплет. Понимаешь?
— Понимаешь, — ответил Юра. — Субординация. Только я, наверно, не в тот вагон сел. Помню, что чётный… В этом поезде мои едут папа и мама. А я должен был к ним подсесть. Пойду искать.
— Ну-ну, — сказал проводник. И тут же с тяжёлым неуклюжим стуком (такой услышишь только в поездах) отскочила дверь купе и показалась неторопливая, но неуклонная фигурка «мелиоратора». Юра заспешил к тамбуру.
Перенажимав множество угловатых дюралевых ручек, переоткрывав и перезакрывав большое количество тяжёлых дверей, пройдя по двум тревожно елозившим под ногами железным листам в гулком переходе, он оказался в следующем вагоне — в шикарном международном. Но Юру он не потряс — не до того сейчас было.
Он стоял у окна и смотрел на убегавшие километровые столбы, на уходящие перелески и уплывающие просторы. А какая-то отдалённая вышка, наподобие нефтяной, наоборот, суматошно бежала вместе с поездом.
