Было бы их хотя бы десять… Но нет.
До полуночи оставалось еще слишком много времени, но я чувствовала, что это уже не важно.
Разделась сама, оставшись в одной нижней сорочке. Прошла в мастерскую. Зажгла свечи. Открыла тот самый кран, заранее закрыв слив пробкой. Взяла в руки ритуальный кинжал… И закрыла глаза.
Сегодня весь род со мной. Первой стоит бабуля. Она грустит… И верит в меня. Они знают: моя душа из другого мира и рождена в иной семье, но мой дух – дух морской нимфы. Сотни… Тысячи лет назад нас родила одна мать. Мы семья. Мы – род.
– Я, Шанайя Мария Кальмо, принимаю долг рода! – произнесла я твердо и полоснула себя по ладони, позволяя крови смешаться с водой. И оживить ее.
– Принимаем… – прошелестели женщины рода.
– Я, Шанайя Мария Кальмо, клянусь не применять дар Первостихии во вред! – Я опустила окровавленную руку в воду, позволяя волшебной жидкости проникнуть в меня и познать мои истинные помыслы.
– Подтверждаем… – одобрил род.
– Я, Шанайя Мария Кальмо… – Мой голос дрогнул от переизбытка эмоций, и я обернулась через плечо, за раз окидывая всех присутствующих благодарным взглядом, – говорю вам «спасибо». За то, что поверили в меня и приняли. Спасибо.
– Будь собой, – улыбнулась бабуля, которую я никогда не видела, но помнила и любила.
– Будь счастлива, – шагнула ко мне незнакомка с такими же бирюзовыми глазами, как у меня.
– Будь верна принципам рода, – произнесла безумно красивая девушка с лазурными волосами, которые волнами кружили вокруг ее головы, словно находились в воде. – Не убей. Не солги. Не навреди. Не подставь. Спаси и сохрани наследие. Да будет так.
– Да будет так, – произнес стройный хор голосов женщин рода, и вода в раковине превратилась в жидкое золото, становясь той самой – волшебной живой водой.
Моя рана мгновенно затянулась, и одна за другой призраки растворились в полумраке комнаты. Последней осталась бабуля Розамунда, но и она задержалась от силы на секунду, на прощанье прошептав ласковое «береги себя, внучка», чем окончательно растрогала, и я почувствовала, как влажные дорожки слез расчерчивают мои щеки.
– Спасибо, – прошептала в ответ одними губами и еще на долю секунды замерла, навсегда сохраняя в памяти этот волшебный миг.
Но вот миновал и он, а я, набрав в самую обычную миску золотой жидкости и взяв в свободную руку первое попавшееся полотенце, отправилась лечить первого в своей жизни смертельно раненного пациента. Всеобщий сбор бывших хранителей не прошел бесследно, как и принятие обязанностей, – проснувшаяся память рода вовсю бушевала в моей голове калейдоскопом чужих знаний и воспоминаний, так что я действовала, скорее, на автопилоте, чем осознанно, и спокойно прошла мимо Алана, который начал что-то спрашивать, но почти сразу осекся. Заметила краем глаза инспектора, но даже не повернула к нему головы – у меня была иная цель.
Меня не было от силы минут пятнадцать, но за это время Рикардо серьезно сдал – посерела смуглая от рождения кожа, покрывшись бисеринками пота, налились ядовитой чернотой точки-ранки, запали глаза, дыхание стало прерывистым и сиплым, по телу то и дело проходила судорога, а на потрескавшихся губах выступила пена. Плохо дело.
Если бы в моих руках не было миски с живой водой, а в голове не поселились знания прошедшего тысячелетия и всех предыдущих хранителей, я бы обязательно впала в панику, а может, даже в истерику, но вместо этого я спокойно села на край кровати и, зачерпнув воду прямо ладонью, сначала влила ее в приоткрытые губы химера. Убедилась, что в его рот попала хотя бы десятая часть, после чего щедро смочила полотенце и, не выжимая, прошлась им по всем ранам, какие увидела.
Я еще заканчивала процедуру, а дыхание Рикардо уже выровнялось, и в целом мужчина выглядел всего лишь спящим, а никак не умирающим.
Хорошее завершение вечера, я считаю. Точно лучшее, чем если бы он умер.
Немного подумав, обтерла полотенцем губы и, насильно приоткрыв мужской рот, влила в Рикардо еще немного волшебной воды. Больше не стоит.
Себя я при этом едва ли ощущала, поэтому, когда вышла из комнаты и первым делом оказалась в крепких руках Алана, то не стала сопротивляться желаниям тела и спокойно соскользнула в обморок, уже зная, что обо всем остальном позаботятся мужчины. Или мужчина. В целом не важно.
