– Но что получается? Ты… Готов пустить меня в свою душу и распахнуть сердце?
– Готов.
Как бы ни был логичен ответ, я все равно почувствовала дикую неловкость, будто заглянула за запретную дверь. Словно он уже распахивал передо мной свою душу. Зная, что я легко могу в нее бессовестно плюнуть…
– А как же… – Я напрягла память и не без труда выудила из нее нужное словосочетание. – Как же твоя космическая половинка? Единственная, предначертанная. Та, с кем у вас будет истинная любовь. Ты ведь уйдешь к ней, когда встретишь. А я?
– Космическая половинка? – недоверчиво переспросил Ник, хмурясь и пытливо вглядываясь в мое лицо. – Откуда… Впрочем, не важно. Не знаю, кто тебе об этом рассказал, но видишь ли в чем дело, Шанни… Это миф. Не существует двух существ, которые предначертаны друг другу вселенной без права на обжалование приговора. Истинная любовь – не приказ свыше. Любовь не поддается никаким указаниям, и никто не в силах заставить любить. Я сделал свой выбор, и я в нем уверен. И никакие мифические единственные не заставят меня изменить свое решение. Я люблю тебя. Я хочу назвать тебя своей супругой. Прожить с тобой всю жизнь. Долго и счастливо. Хочу, чтобы ты родила мне ребенка. Одного, двух, больше… Не важно, я буду любить вас всех. Но… я пойму, если это не взаимно. И в то же время сделаю все, чтобы ты выбрала меня. Поверила. И полюбила.
Словно выгадав момент, карета замерла, и кучер стукнул по стенке, давая понять, что мы прибыли.
– Я не тороплю. – Вилсом едва заметно качнул головой. – Просто знай: я серьезен и не отступлю до последнего. Идем?
– Идем, – вздохнула тяжко-тяжко, потому что мой внутренний мир в очередной раз перевернулся с ног на голову, а уверенность в себе и логичности выводов пошатнулись как никогда.
– Выше нос, Шанни, – улыбнулся дракон, помогая мне выйти из кареты и на миг прижимая к себе. – Разве это плохо? Я не тащу тебя под венец прямо сейчас. Год-два… Да хоть десять лет думай! Просто дай понять, что я тебе не безразличен.
– Ты мне не безразличен, – прошептала одними губами и, прежде чем утонуть в серебре его глаз, поймала себя на мысли, что стало легче. Намного легче!
Словно это признание стало ключевым моментом… всего.
Я плохо помню, что было дальше. Николас сиял, я смущалась, мы шли по дорожке, украшенной фонариками, с кем-то здоровались, кому-то показывали свои пригласительные, снова здоровались… И танцевали.
Возможно, это был вальс, а возможно, и нет. Я доверилась памяти тела и рукам мужчины, который не отпускал меня ни на миг. Видела только его глаза, его улыбку… Слышала только его комплименты и смех. Громкий, сочный, частый. Думаю, мы оба были пьяны моментом, не только я.
Но постепенно мыльные пузыри в моей голове уступили место более здравым мыслям, и я начала обращать внимание и на то, что нас окружало. Зал для приемов, где мы танцевали с драконом, был украшен по всем канонам праздника: лентами, фонариками и цветами магнолий. Над головами приглашенных кружили призрачные, магически созданные лепестки и светляки, отовсюду раздавались смех и веселые разговоры, а женщины всех возрастов и сословий блистали «цветочными» нарядами.
Задержала внимание на одной, проводила восхищенным взглядом другую…
– Ты самая красивая, – заверил Николас, когда заметил мой интерес к чужим платьям, и снова заставил смутиться. – Идем, представлю тебя бургомистру, пока веселье не набрало обороты.
– Да, ты прав.
На самом деле я этого не хотела. Зачем? Я вне политики и не желаю становиться центром внимания. Мне достаточно и того, что обо мне уже знают все кому не лень… Но есть такое слово «надо». И мы пошли.
Бургомистр оказался приятным дядечкой лет пятидесяти. Полноватый, но не обрюзгший, с гладковыбритым лицом, залысинами на лбу и задорными глазами, он галантно поцеловал мне руку и заверил, что безумно рад знакомству. Поблагодарил за гражданскую сознательность, заявил, что городу нужны и сильные маги, и порядочные граждане, и просто красивые девушки, после чего внезапно вручил мне именную грамоту (рядом с ним стоял секретарь с внушительной папочкой) и от души поздравил с праздником…
