На следующий день, прильнув к щели забора, я разглядел приткнувшийся к озерному берегу большой красно-белый катер. Старая, рассохшаяся деревянная лодка, кинутая на берегу, рядом с ним казалась пескарем.
Грозным часовым на носу катера стоял крупнокалиберный пулемет — вооружение современных флибустьеров. На палубе лежали брезентовые мешки, зеленые деревянные ящики, можно было только догадываться, что в них хранится.
Возле пулемета, облокотясь на борт, стоял широкоплечий громила сержант, облаченный в пятнистую леопардовую униформу. Зеленый берет он заткнул за ремень. Сержант скучно посмотрел сторону забора, с досадой плюнул в воду и достал сигареты.
— Нехорошо подглядывать, — раздался надо мною голос.
Я отпрянул от забора. Рядом стоял, улыбаясь, дядя. Заговорщицки оглядевшись, он сунул мне в руку бронзовый скифский браслет. На нем были выгравированы несущиеся во всю прыть привередливые кони и над ними хитрое лицо царя Таргитая.
— Надень. Быстро.
— Зачем? Что это?
— У тебя вчера отняли медальон-искатель?
— Да, его забрал Черный Человек по фамилии Власов.
— Он отдал медальон Любомудрову, — дядя захихикал, — значит, в надежных руках. Ничего не поймут, я его дезактивировал. — Дядя кивнул на бронзовый браслет: — Мой подарок — браслет-детонатор. Когда будет надо, он тебя вернет.
— А когда будет надо?
Дядя пожал плечами.
— Он одностороннего действия?
— Все искатели одностороннего действия.
— А если Власов прикажет снять?
— Под рукавом он не виден.
— Но если?
— Попробуй, сними.
Я попробовал, но раз защелкнувшись, браслет не хотел покидать запястья.
— Убедился?
— Убедился, что Власов его может снять, если вырвет или отрежет руку.
— Сочини историю, ведь ты это любишь, — сказал с ехидцей дядя.
— Ночью в трейлере доставили катер, — я стукнул по забору ногой. — Там полно оружия.
— Это все из-за тебя, — обвинил дядя.
— Почему из-за меня?
— Если б не твои рассказы…
— Дядя, если б не твое изобретение и не твоя коллекция вещей из иномирья…
— Ты помогал её собирать…
— Можно подумать, что мы все время жили бы так припеваючи? Рано или поздно нам все равно бы предъявили счет.
— У них своя игра, у меня своя, — дядя улыбнулся и подмигнул.
— Что ты задумал? Они никогда не отстанут от нас. Уверен, что этот эксперимент — пробный камешек.
— Посмотрим…
— Нет, ты расскажи, что ты задумал?
— Не твое дело, — дядя отодвинул меня в сторону и заглянул в щель. Глухо забормотал:
— Они все учли. Озеро сгодится для того, чтобы превратиться в зеркальные ворота, ведущие в иномирья. Их ошибка, как и пустышки Любомудрова, что они считают прошлое живым. Что прошло, то ушло. Существуют иномирья, и если правильно рассчитать координатные точки проникновения, задать правильные параметры, то можно попасть в мир, напоминающий наше прошлое. Но похожее — не значит такое же. — Артур Львович оторвался от дырки.
— Они отрицают вероятность деления нашей вселенной на бесконечное множество параллельных миров, — в глазах дяди появились знакомые сумасшедшие искорки. — Мы — ветви одного дерева, и нам не надо лететь к звездам, когда все находится рядом. Я вывел формулу перехода из нашего мира в другую вселенную. Она однопроводима. Но я до сих пор не могу решить задачу, как из одного иномирья попасть в другое, минуя нашу вселенную…
«Понесло, — обреченно подумал я. — Отступать некуда. За дядиной спиной забор, а в дом возвращаться нет желания после того, как он подвергся интервенции. Прощайте, пасхальные праздники: крашеные яйца, гусь и шоколадный торт». Торту досталось еще вчера — коммивояжер Зубрик оказался сластеной. Его напарник Власов — любителем копченых колбас и пива.
— Ты задумался? Я к чему говорю: если наш мир занимает главное положение в оси пространственно-временного континиума, значит, он всегда постоянен и неизменен. Тогда моя формула — единственное верное решение…
Я перебил:
— Все знают, что после Эйнштейна Артур Львович Журба — второй человек. Твоя теория, как и теория вероятности, будет понятна лишь автору. Дядя, тебя срочно необходимо наградить орденом Почетного легиона, Мальтийским крестом, орденом Григория Победоносца и выдать несколько Нобелевских премий.
