Где-то внутри меня теплилась надежда, что конкилонки, о которых говорил Винф, на самом деле не те, которых я собирал в детстве. Но когда ойгур вернулся в пещеру, с этими надеждами пришлось расстаться.
Те же самые. Треугольные черные раковины с волнообразным узором. Он свалил их возле костра, почистил, добавил пряностей, поставил котелок на огонь… и скоро от них пошел чудесный запах. Я даже подумал, что снова начался бред и мне все это кажется.
Первую раковину я съел осторожно, морщась… А вот следующие уплетал с такой скоростью, что Винф предположил существование бездонной дыры в моем желудке.
Что я мог на это сказать, кроме как умять еще пару штук.
— Судя по твоему аппетиту и пухлому розовому виду, — от этих его слов я, кажется, действительно порозовел, — оставаться здесь больше нет смысла. Завтра садимся в лодку и плывем, не приставая к берегу, пока не доберемся до Лфе, столицы. Там, по крайней мере, меньше вероятность, что нас схватят работорговцы.
Так, значит, легенда насчет ойомейцев и работорговли подтвердилась. Час от часу не легче.
— Затем мы расходимся и все счастливы. Если хочешь, могу дать тебе письмо к одному человеку, устроишься у него на первое время.
Я чуть не подавился от неожиданности.
— Вопросы? — Винф похлопал меня по спине.
— Да. Откуда у тебя лодка? И… я не то чтобы хотел оставаться в Лфе…
Ойгур нахмурился.
— Я не в первый раз пересекаю границу, — сказал он. — В прошлый раз пришлось плыть на самодельном плоту, и это была не самая приятная неделя в моей жизни. Лодка лучше, поверь мне.
— Почему бы просто не перейти по берегу?
— Ты хоть раз был на границе Мэфа? — ответил он вопросом на вопрос.
Я мотнул головой.
— У вас там магическая стена, — он увидел, как округлились мои глаза, и усмехнулся. — Тебе никогда не приходило в голову, что у вашего правительства несколько иное отношение к магии? Уверяю тебя, Мэф не логарифмы защищают. — Выходит, наше правительство действительно ее использует? В то время как остальные относятся к ней, мягко говоря, пренебрежительно…
— Это не такие уж и не связанные вещи, — ухмыльнулся ойгур. — Политика.
Я вдруг понял, что провал в моей памяти, насчет родительской обсерватории, как-то связан с этой самой общей политикой. От этих мыслей мне стало неуютно. Я поежился.
— Расслабься, — бросил Винф, рассматривая мое озадаченное лицо. — Тебя все это больше не касается.
Некоторое время мы ели в молчании. Мне не хотелось оставаться в Лфе одному. Одно дело Мэф — где я мог хоть как-то ориентироваться, где все было знакомо, и совсем другое — Ойомей, страна полулегендарная. Для меня, по крайней мере.
Кроме того, я уже понял, что ойгур знал о внешнем мире гораздо больше меня.
— Я поеду с тобой, — сказал я. — После Лфе.
Винф скептически приподнял бровь.
— А ты не хочешь спросить моего мнения?.. — он явно хотел добавить что-то вроде "Зачем мне тот, кто будет мешать все время?", но сдержался.
— Ну, скажем… карту составить. Материка.
Он посмотрел на меня как на идиота, даже попытался приложить ладонь ко лбу. Я отстранился.
В принципе, почему нет? Я ни разу не видел карты мира в библиотеках Мэфа. Самое большее, на что были способны наши составители атласов — это на собрание легенд, хоть как-то заполнявших белые пятна за пределами страны.
Однако ойгур моего энтузиазма не разделил.
— Ты берешься откусить то, что не в состоянии проглотить. Знаешь, насколько велика Агатха? Я десять лет мотаюсь по материку, и не могу сказать, что побывал везде. А что там за океаном, одни драконы знают…
— Сколько тебе лет, Винф? — перебил его я.
Он посмотрел на меня взглядом, в котором раздражение смешалось с любопытством.
— Тридцать.
— Если ты смог объездить почти весь континент, почему я не могу?
— Потому что ты молодой, глупый и самонадеянный.
— Ну, знаешь, это слишком… — я отставил ракушку в сторону и начал подниматься.
Затем медленно и осторожно сел. Несмотря на "розовый и пухлый вид", как утверждал ойгур, для драки я был слишком слаб и плохо держал равновесие.
Он хмыкнул.
— Ну-ну.
— Я все равно еду с тобой, хочешь ты этого, или нет.
Он сложил руки на груди, и, недовольно посмотрев на меня, спросил:
