Квартира тоже встретила их сквозняком. Захлопала штора.
– Я не люблю закрывать окна. Зима для меня – мука. Зато, как только наступает весна – у меня все настеж. Но если хочешь, я закрою.
– Нет-нет! – воскликнула Инна. – Мне нравится! Так похоже на дом ветра. Будто тут живет ветер.
Сергей улыбнулся:
– Может быть и так. Тапочки под вешалкой. – разуваясь, подсказал он.
Коридорчик прихожей продолжался и превращался в небольшую кухню. В открытую дверь была видна светлая комната с огромным почти во всю стену окном с балконом. Вернее из окна был выход прямо на крышу, на которой была небольшая площадка, похожая на балкон.
Пол в комнате был устлан квадратами тонких циновок – одна к одной, от плинтуса до плинтуса. В торцевой стене незаметно пристроился шкаф с раздвижными дверями. Белые стены создавали ощущение пространства, а размашистые картины без рамочек изображали бамбук, журавлей и обезьян, которые ловят ниточки лунного света. Мебели почти не было, только стеллаж, уставленный деревянными статуэтками пляшущих стариков, и низенький столик с вазочкой посередине. Один диван. Тоже низкий, почти матрац.
Сергей заметил, что Инна беспокойно огляделась, и добавил:
– Ты не стесняйся меня. Ляжешь на диване, а я на полу перебьюсь. Мне не напряжно, я даже люблю спать на циновках.
На стене висел японский меч в черных матовых ножнах, оплетенная кожаным шнуром рукоять затерлась от частого хвата. Раньше Инна была уверена, что самурайские мечи изогнуты, как сабля, такими их показывали в кино. Изогнутыми и с круглой бронзовой гардой. Но у этого гарда была квадратной и черной, а сам он, судя по ножнам, прямой, словно шпага.
– Сейчас я включу тебе горячую воду. – сказал Сергей.
Инна смутилась.
Сергей зажег на кухне колонку и распахнул дверь в ванную, которая находилась в самом начале коридорчика. В темноте Инна не приметила ее. Девушка зашла в ванную, глянула в зеркало. Да… Видок. Она долго плескала водой в лицо и терла припухшие веки. Изображение в зеркале улучшилось не на много. Открылась дверь, и рука Сергея закинула халат.
– Переоденься. Возьми пока это. – сказал он. – А потом я тебе подыщу что-нибудь из одежды. Штаны закинь в машинку, а футболку придется выбросить.
Инна с брезгливостью стянула с себя испачканную одежду и запоздало подумала – странно, что ее не задержали в таком виде. Она повернулась к зеркалу спиной – от брызг раскаленного масла осталось несколько ожогов. Белые кругляшки. Только сейчас стало больно.
– Есть хочешь? – донеслось из кухни.
– Нет, не беспокойся. – все еще робко отозвалась Инна, нырнула в халат и вышла в прихожую, держа скомканную футболку в руке.
– Врешь. – Сергей зажег газ и звякнул сковородой. – По глазам видно, что с утра ничего не ела. Никогда мне не ври. Это единственная плата за мою помощь. Если бы мне было напряжно, я бы не предложил.
– Договорились. – улыбнулась Инна, заметив, что хозяин успел переодеться в домашнее.
Теперь, ниже короткого рукава, на левой руке виднелись три длинных шрама со следами очень старых швов.
Сергей поймал ее взгляд, но ничего не сказал.
Увидев, что она все еще неловко держит грязную футболку, распахнул дверцу мусорки:
– Кидай свои улики.
Она села за стол и стала смотреть, как Сергей готовит. Поражала ловкость движений – ничего лишнего, все точно в цель. Он смешал яйца, муку, молоко, все это взбил и вылил на сковороду. Взял пучок зеленого лука и порубил его с невообразимой скоростью. Высыпал сверху.
– У тебя красивые руки. Ты гимнаст? – осторожно спросила Инна.
– Нет. Для того, чтоб правильно двигаться, не обязательно быть гимнастом. Надо правильно мыслить и правильно организовывать пространство вокруг себя. Кстати, одно от другого зависит.
– Странно… – удивилась Инна. – Такого я раньше не слышала.
– Не удивительно. Концепция старая. – Сергей взял сковороду за ручку и резким движением подбросил поджарившийся омлет в воздух. – Просто на Востоке ей уделяют больше внимания, а у нас мало кто принимает всерьез.
Омлет перевернулся и упал обратно на сковороду. Совершенно точно.
– Лихо… – улыбнулась Инна.
Рядом с этим странным парнем ей стремительно становилось легче, быстро пропало ощущение неотвратимой погони, захотелось залезть в ванну и окончательно отгородиться от всего мира шумом воды. Инна окончательно успокоилась. Правда, обожженная горячим маслом спина стала болеть сильнее. Но она ни за что не хотела показать этого, боясь, что сердобольный спаситель захочет помазать ее какой-нибудь мазью, и ей придется раздеться перед ним.
