— Ну, так какой ещё ужас? — деловито спросила Елена Светлану.
— Витка-то влюбилась в Ларионова по-настоящему! — торопливо сообщила Мухина.
— Ну, уж это уже перевыполнение нашего задания. В конце концов, мы её просили только "как бы влюбиться"! А Ларионов?
— И Ларионов тоже по-настоящему влюбился, — потупилась Мухина.
— Как по-настоящему? Он же друг Толкалина?! — рассердилась Елена.
— Не должен, а влюбился.
Как и Елена, Надежда была тоже явно огорошена.
— Так ведь он с тремя встречается: со Стеллкой, со Степанидой и с Витой.
— Ну, это просто моральное разложение, — простодушно разъясняла Светлана. — Раньше он на девчонок и внимания не обращал, а теперь сразу за тремя ухлёстывает. Вчера идёт пьяный, шатается и поёт: "Парней так много холостых, а я хочу женатым быть!.."
Надежда так и ахнула:
— С ума сойти! Неужели и выпивать начал?
— Своими глазами видела, как Ларионов шёл и шатался.
— А Гуся всё тренирует по ночам? — спросила Елена.
— Тренирует! — ответила Светлана.
— И всё под свисток? — не унималась Елена.
— Под свисток!
— И всё с чемо… — начала Елена.
— …даном! — подхватила Светлана. — С чемоданом. Мало того, что Гуся тренирует прыгать с чемоданом, так ещё и сам с чемоданом прыгает. Мало того, что с чемоданом прыгает, ещё и танцульки завёл! Раньше, бывало, на школьном вечере подойдёшь: "Веня, потанцуем?" А он: "Я не танцую!" А теперь…
— Какие танцульки? — впервые услышала Надежда.
— Вот так, потренирует Гуся, потренирует, а потом танцевать начинает то со Стеллкой, то с Витой Левской! А Гусь говорит, и зачем, говорит, полярная ночь шесть месяцев в Арктике, а не здесь, в Москве. И Цветков с ними тренируется.
— Кошмар! Видно, целую шайку сколачивают! — подытожила Надежда.
— Вот и выпивать начал. Ужас какой!.. — сокрушалась Елена.
— И жениться хочет! — вставила Надежда.
— Ты всё это в историю болезни записала? — сказала Елена Светлане.
— Конечно, записала. Я же олимпийская медсестра!
— Ещё что нового?
Светлана знала всё.
— Гусь-то жить уже переехал к Ларионову!
— Да не может быть! — опешила Надежда.
— Вот тебе и раз! — только и смогла вымолвить Елена.
А Светлана продолжала:
— Видно, и отца Ларионова хотят втянуть в свои дела.
Надежда насторожилась.
— В какие дела?
Светлана словоохотливо пояснила:
— А в такие, какими уже милиция заинтересовалась: у покойной бабушки Гуся уникальная коллекция икон была, а Гусь теперь с ними какие-то шахеры-махеры делает. А отец Ларионова, наверно, перед этим их реставрирует.
Елена даже головой повертела:
— С ума сойти! И Толкалин ещё воспевает его в своих стихах! Так!.. Кто говорил, "рано зазнавать Ларионова"? Рано!.. Поздно!.. Ещё раньше надо было зазнавать, раньше! Гораздо раньше!.. А теперь я уж и не знаю, не опоздали ли мы?
— Да… — протянула Надежда, — здесь уже не двойничком чемпиона попахивает, а… может быть, и семерничком или даже восьмерничком!..
— Всё это хорошо, — отмахнулась Елена, — но… почему он не выступает хуже, чем обычно? Больше того, он даже значительно улучшил свои результаты.
— Сама удивляюсь! — удивилась Надежда.
Девочки вновь повернули к беседке.
Татьяна сидела на ступеньках уже не одна. Рядом с ней пристроился Леонид Толкалин с гитарой. Он взял несколько аккордов и откашлялся.
— А-а-а, нахально-инструментальный ансамбль? — сказала ему Елена. — Что нового?
— Три-четыре! — по-дирижёрски взмахнула Татьяна руками. И Лёня тихонечко запел:
Спортсмен выжимает железа тонны,
Так, что спины слышны тяжкие стоны,
Здесь всё нам ясно, и мы заявим прямо:
Решают здесь доли секунды и грамма.
Чтобы быть здоровым и чтобы быть смелым,
Зарядок много есть для тела,
И все зарядки хороши,
А где зарядки, ты мне подскажи,
А где зарядки для души?
Вот в чём вопрос
И вот в чём дело!
Чтоб наши души не мучила ревность,
Чтоб мы дружны рекордно были,
Чтоб верной любви мы рекорды били,
Вот для чего нужна и важна нам,
Вот для чего важна и нужна нам
Душ наших верность и наших душ задушевность!
— Души нет! — засмеялась Светлана.
— Правильно, нет! — саркастически заметила Татьяна. — У кого души нет, у того её нет, а у кого она есть, у того она есть! Пошли, чего с ними разговаривать!..
