Клара Сноу заказала сандвич из ветчины, салата и помидоров на поджаренном хлебце. Когда она впилась в него зубами, Флетч подался назад, словно опасался, что заодно она проглотит и его.
— Просвети меня, Клара, я всегда хотел узнать об этом, но все не удосуживался спросить: каков наш главный редактор Френк Джефф в постели?
— Флетч, почему ты меня не любишь?
— Потому что ты не знаешь, что делаешь. Ты ни черта не смыслишь в журналистике.
— Я начала работать в газете куда раньше тебя.
— Но писала-то ты о кулинарных рецептах. Ты не понимаешь, что такое горячие новости, не отличаешь сенсационного материала от обычной текучки, не представляешь, как создаются сенсации и что их движет.
— Не скрыта ли причина твоей нетерпимости в том, что я — женщина? — кротко спросила Клара.
— Я не могу сказать, что не терплю женщин. Наоборот, скорее я их люблю.
— Тебе с ними не очень-то везет.
— Моя главная ошибка состоит в том, что я продолжаю жениться на них.
— А они продолжают разводиться с тобой.
— Я не против того, что ты спишь с главным редактором. Но я не могу смириться с тем, что ты стала редактором, моим редактором только потому, что спишь с ним, хотя ты совершенно не годишься для этой работы и, могу добавить, абсолютно в ней не компетентна. Спи с Френком, если тебе этого хочется. Все средства хороши, лишь бы этот мерзавец был в меру трезв и спокоен. Но ты поступила бесчестно, приняв в постели должность редактора, не имея на то никаких оснований.
Скулы Клары пошли пятнами румянца.
Она вгрызлась в сандвич.
— Какой принципиальный, — наконец ответила она, посасывая через соломинку кока-колу. — Можно подумать, что ты пропустил хоть одну девчушку на пляже.
— Это другое дело. Я готовлю статью. Ради нее я готов на все. Поэтому я внес пенициллин в мой расходный счет.
— Неужели?
— В графу «Телефонные переговоры».
— Наши отношения с Френком касаются только нас, и тебе не должно быть до них никакого дела, Флетчер.
— Прекрасно. Я не возражаю. Только не трогай меня и, главное, не лезь в мои материалы, подготовленные к публикации. Ты обкорнала мою статью о разводах и выставила меня полным идиотом.
— Я сочла нужным внести изменения, а тебя не было в редакции. Я не смогла связаться с тобой.
— Благодаря тебе статья стала однобокой. Будь я адвокатом по разводам, я подал бы на автора в суд. Ты подставила меня — и газету под судебный иск. Помимо того, если исходить из напечатанного, я выгляжу профаном, не способным разобраться в сути проблемы.
— Я пыталась связаться с тобой.
— Не трожь моих рукописей. Ты понятия не имеешь, что творишь.
— Хочешь кофе?
— Не употребляю стимуляторов.
— Но тем не менее, Флетч, мы должны работать вместе.
— До тех пор, пока ты не сочтешь, что накопленных против меня фактов достаточно для моего увольнения?
— Возможно. А теперь скажи мне, как обстоят дела со статьей о наркотиках на пляже?
— Можно сказать, что наркотики там есть.
— Много?
— Если взять конкретную полоску пляжа, то много.
— Сильные наркотики?
— Очень.
— Кто эти люди?
— Их можно разделить на две группы. Первая — бродяги, бездомные странники, которые не могут обосноваться на одном месте. Некоторые из них просто любят солнце, но они не задерживаются на этом пляже. Те, кто остаются, — наркоманы. Они знают, что могут получить там хороший, качественный товар. Кое-кому из них под сорок лет. Другие, вроде Бобби, гораздо моложе.
— Расскажи мне о Бобби.
— Боже, ты, оказывается, слушаешь? Бобби пятнадцать лет, блондинка, с прекрасной фигурой.
— Ты с ней живешь?
— Ей же надо на кого-то опереться.
— Пятнадцать лет! И ты еще смеешь упрекать меня.
— Она пришла с парнем старше меня. Из Иллинойса. Отец у нее — дантист. Влюбилась в этого парня, увидев его в уличном кафетерии, собрала рюкзак и ушла с ним. Когда она окончательно пристрастилась к наркотикам, он смылся. Она стала наркоманкой до нашей встречи.
— Как ты за нее платишь?
— Из расходного счета. Графы «Завтрак» и «Ленч».
