Вещи, связанные друг с другом и именем и определением, называются однозначными. Таковыми являются, к примеру, человек и животное. Будучи животным, человек может быть назван животным и иметь то же определение, что и животное: чувствующая одушевленная субстанция. Вещи, связанные только определением (меч и клинок) - многозначными. Те вещи, что имеют разные имена и разные определения, называются разноосмысленными, а те, у которых одно и то же имя, но разные определения - двуосмысленными, или равнозначными, как например: живой человек и нарисованный. Обоих можно назвать людьми или животными, но определения у живого человека и его изображения будут разные. По Боэцию, эта двуосмысленность (эквивокация) характерна для имен, союзов, предлогов и глаголов, выражающих в одних случаях активное значение, в других - пассивное. Слово "ratio" употребляется в значении "сумма расчетов", "рассудок", "порядок вещей" и пр. К двуосмысленному относятся и переносные значения слов типа "gubernator", который в одном случае может переводиться как "кормчий", в другом - как "возница", а в третьем - как "правитель".
Деление на двуосмысленное и однозначное имеет значение лишь тогда, когда в наличии имеется "истинное определение", т.е. когда определение обращается. Пример с человеком, который может быть определен как животное, приведенный Боэцием для иллюстрации однозначного, свидетельствует о возможности именно такого обращения. "Если ты скажешь: что есть человек? Разумное смертное животное, - то это правильно. Если скажешь: что есть разумное смертное животное? - Человек. И это правильно", т.е. речь идет об однозначном. "Но если кто-либо скажет так: "Что есть человек? - Чувственная, одушевленная субстанция", то это истинно. А если скажет: "Что такое чувственная, одушевленная субстанция? - Человек", то это будет правильно не во всех смыслах, потому что лошадь тоже чувственная, одушевленная субстанция, но она - не человек".
Определение, по Боэцию, не обращается, если оно дается от общего имени, каким для "человека" и "лошади" является "животное", - в этом и подобных случаях оно всегда двуосмысленно. Такое рассуждение позволяет сделать вывод: общими именами всегда являются предельнейшие роды. Целиком и полностью входящие в субъект-субстанцию, они не определяются, а только описываются, т.е. используются в переносных значениях, являясь намеком на нечто иное, потаенное внутри одной и той же субстанции. Не о разных вещах, поименованных одним словом, может идти разная речь, но она может идти об одном и том же сущем, одно и то же имя которого будет при новом повороте логического внимания свидетельствовать о разном. Сократ-грамматик и Сократ-белый - это разные определения не просто субъект-субстанций с одинаковыми именами, но разные определения статусов некоей одной субъект-субстанции, имя которой двуосмысливается при смене угла зрения на эту субстанцию. Эквивокация, таким образом, оказывается фундаментальным принципом отношений вещи и имени, что вполне соответствует мысли Боэция, для которого "род" как универсалия не вещь, а определенный способ отношений между общим именем и вещами, о которых оно сказывается.
В Комментарии к Порфирию эквивокативна всякая вещь, которую Боэций рассматривает как подлежащую равно не только определению, но и описанию, где важная роль, наряду с субстанцией, принадлежит акциденциям вещи, к которым относятся собственный, отличительный и привходящий признаки и из которых наиболее значим для Боэция отличительный признак, или различие.
Разница между определением и описанием состоит в следующем: определение как наиболее точное создается на основании родовидовых отношений, описание как наиболее подлинное есть информирование о вещи на основании собственных признаков, которые, собранные вместе, равны той вещи, которой принадлежат. Род вещи и отличительные признаки в описание не входят. Субстанция вещи как наивысший род не подлежит определению, но только описанию, представляя способ отношений между вещами, о которых она сказывается. Эквивокативность определения и описания состоит в следующем: описание содержит в себе образ, составленный из совокупности признаков некоей вещи, и само становится таким признаком в составе определения; определение, полученное на основании рода и вида, собственных признаков не вбирает, но само предъявляет такой признак при возникновении некоего вида.
