Ориген строит своего рода терапевтическую концепцию: души, даже падая вновь и вновь, способны к исправлению по природе блага, что со временем превратится в привычку, и они вновь повернутся к Богу. В таком случае предполагается три возможности конца мира: 1) обретение бестелесной жизни после того, как все покорятся Христу; 2) соединившись с Богом, все разумные существа составят один дух, а телесная субстанция превратится в эфир; 3) мир окончится, хотя небо и земля сохранятся как небо и земля совершеннейших душ после их наказания и исправления. Неортодоксальная этическая концепция Оригена, признанного спустя два века после смерти еретиком, тем не менее обсуждалась на протяжении Средневековья (ее сторонником был Иоанн Скот Эриугена) наряду с ортодоксальной, что создавало внутреннее напряжение этого периода.
В посленикейской патристике особое значение для этики приобретает осознание греха и вины в идее покаяния и исповеди, что теснейшим образом связано с именем отца церкви Аврелия Августина, оказавшего самое значительное влияние на средневековую мысль. I
Аврелий Августин (354 - 430) родился в Тагасте, получил риторическое образование в Карфагене. В 383 г. переехал в Рим, а в следующем году - в Ме-диолан (Милан), где занимает должность придворного ритора. В это время Аврелий был весьма близок манихеям. В Медиолане он знакомится с неоплатонической мыслью, заставившей его отойти от манихейских убеждений. Встреча с епископом Амвросием, чтение Посланий ап. Павла полностью изменили его жизнь. В 387 г. он принимает крещение и уже в 390 г., после недолгого пребывания в Риме и Тагасте, перебирается в Гиппон (на севере Африки), где строит небольшой монастырь. С 395 г. Августин - епископ Гиппона. Он тяжело пережил весть о падении Рима в 410 г. под натиском вестготов. Следствием этого события стал замысел трактата "О граде Божи-ем", работа над которым продолжалась последние годы его жизни: он умер в 430 г. во время осады Гиппона вандалами. Среди его главных работ - "Против академиков", "О бессмертии души", "О свободном решении", "О пользе веры", "О христианском учении", "Исповедь", различные проповеди против еретиков, "О благодати и свободном решении".
Учение о воле Августина стало основополагающим в эпоху средневековья, поскольку в нем содержится онтологическое доказательство бытия Бога. В трактате "О граде Божием" (написанном ок. 413 - 426) воля определяется как природа, которая есть "дух жизни". Этот животворящий дух, по Августину, есть сам Бог, "дух во всех отношениях не сотворенный". Воля знаменует собой отношение, в котором она обретает свою сущность и качество. Она присуща Богу, поскольку Бог - Творец, т.е. Тот, Кто извечно находится в отношении с тем, что Он творит, с тварью, с произведением. Отношение воль есть сила, которая внутренне присуща воле в качестве способности различения (силой воли), что является одним из оснований столь же внутренне присущей Богу различенности на Персоны. Сила воли есть мера волевых расхождений.
Поскольку Бог есть Благо, он - Творец всего благого. Его воля не может инициировать грех. Но поскольку Он творит существа со свободной волей, то Он не является ответственным за различные, в том числе злые, расположения сотворенных воль, возникающие вследствие их отношения друг к другу. В качестве Творца вселенной, Бог предопределил иерархический порядок причин, утвердивших иерархический порядок вещей. Идея предопределения (предестинации), теснейшим образом связанная с идеей предведения (предзнания, или прогноза), отстаивается Августином в тесной связи с идеей свободы воли.
Так как предопределение тождественно предведению, или предзнанию, то для Августина утверждение об отсутствии свободы воли на том основании, что "Бог предузнал все, что имеет быть в нашей воле", не имеет смысла: "Нельзя сказать, что предузнавший это предузнал ничто", поскольку смысл познания в том, чтобы познавать нечто. Из этого Августин выводит силлогизм, свидетельствующий о наличии свободной человеческой воли, не противоречащей предестинации: "Если предузнавший, что имеет быть в нашей воле, предузнал не ничто, а нечто, то несомненно, что и при его предведении нечто в нашей воле есть. Поэтому мы нисколько не находим себя вынужденными ни отвергать свободу воли, допустив пред-ведение Божие, ни отрицать (что нечестиво) в Боге предведение будущего, отвергая свободу воли. Мы принимаем и то, и другое".
