«Не забывайте о том, что принять мир, уступив Амфиполь, будет самым трусливым поступком, какой мы только можем совершить, мы, живущие в величайшем из греческих государств, насчитывающие больше всех союзников, обладающие 300 триремами и получающие почти 400 талантов дохода; при таком положении дел кто не осудит нас за уступки, идущие вразрез с нашими законными правами, на которые мы пойдем из страха перед могуществом македонян?»[390]
В конечном итоге афиняне проголосовали за «трусливое» предложение Филократа, приняв во внимание резкое предупреждение Эвбула (высказавшегося в тоне, напоминавшем вчерашнее выступление Филократа), который заявил, что Собрание должно либо принять мир и союз на македонских условиях, со всеми исключениями, которые они содержат, или отправиться на войну — немедленно, заплатив налоги и в одиночку неся все бремя военных расходов.[391] Война означала призыв в армию (и неизбежные потери), а также возможное изъятие средств из зрелищной казны в пользу военной. Народное Собрание одобрило политику, предложенную Филократом, но выдвинуло несколько своих требований, а именно: обе стороны должны сохранить владения, которые приобрели на данный момент времени, а участниками договора могут быть только Филипп с его союзниками и Афины со своими. Определение термина «союзник» было намеренно оставлено без уточнений и охватывало всех, кто принес клятву соблюдать союз на момент заключения мира. Это открывало
Галу и Фокиде возможность присоединиться к Афинам и заключить мир в качестве афинских союзников. На деле Народное Собрание отвергло условие Филиппа» по которому из договора исключались некоторые государства и полисы» в надежде, что он этого не поймет! Между тем пришла просьба от Керсоблепта, атакованного Филиппом и желавшего войти в Афинский Морской союз (и тем самым в число союзников Афин), но Народное Собрание отклонило эту просьбу.
После этого афиняне со своими союзниками принесли македонским послам клятву соблюдать условия мира и союза. Хотя македоняне уехали из Афин, они не сразу направились в Пеллу, а сначала заехали в Фивы. Важной частью замыслов Филиппа было стремление внушить фиванцам ложное чувство безопасности, пока он ведет переговоры с афинянами и фокейцами. Фивы предпринимали решительные шаги против других беотийских городов, чтобы удержать их в Беотийском Союзе, и старались всячески укрепить свою власть. Вероятно, македонские послы сообщили, что Филипп не намерен вести борьбу с Фивами, тем самым признавая их гегемонию в Беотии. На тот момент этот дипломатический ход сработал.
Второе посольство к Филиппу
Теперь пришла очередь афинян принять клятву от Филиппа. Однако по каким-то причинам произошла задержка. Миновала неделя, прежде чем Демосфен получил решение Совета о том, что те же лица, которые участвовали в первом посольстве, теперь снова должны отправиться в Македонию. Второе посольство выехало 3 мунихиона (около 29 апреля). Так как царь находился во Фракии, путешествие до Пеллы заняло какое-то время, и послы прибыли туда спустя 23 дня (в конце мая). Там им пришлось ждать еще 27 дней возвращения Филиппа из похода, до 23 фаргелиона (около 17 июня). Демосфен был крайне недоволен промедлением и ясно выражал свое недовольство.[392] Тем не менее, не зная, где именно во Фракии находится Филипп, посольство могло бы потратить еще больше времени, если бы отправилось его разыскивать.
Между тем в Пеллу приехали не только афинские послы. Как сообщает Эсхин,[393] там собрались посольства от, «можно сказать, всей Эллады». Вероятно, это преувеличение, но определенно в то время в Пелле были послы по крайней мере от Спарты, Фив и Фессалии, а также, возможно, Фокиды.[394] Эти государства желали знать, как и следовало ожидать, каковы планы Филиппа относительно Третьей Священной войны и Греции в целом. Вероятно, фиванцы уже подозревали, что над ними нависла серьезная угроза, а присутствие фессалийских и спартанских послов могло только укрепить их в этих подозрениях. Между Фивами и Спартой существовала давняя вражда, и спартанцы дали ясно понять, что они намерены подорвать фиванское влияние на Пелопоннесе, так как дружественные связи Фив с Аргосом, Мессенией и Аркадией угрожали безопасности их государства.
