Филипп II Македонский - страница 113

Олимпиада всеми силами стремилась укрепить положение сына при царском дворе. Плутарх сообщает, что она «при помощи всяческих зелий довела Арридея до того, что он лишился рассудка», чтобы сделать Александра наследником престола,[708] и хотя эти сведения выглядят досужими домыслами, они могут быть не лишены оснований, учитывая то, что нам известно о дальнейших деяниях Олимпиады. Юстин пишет, что у Филиппа было «еще много сыновей от разных браков […]; некоторые из этих сыновей умерли естественной, другие насильственной смертью»,[709] но очень странно, что больше о них ничего не известно, даже имен. Мы знаем только о двух сыновьях Филиппа — Арридее (сыне Филинны Ларисейской) и Александре, а так как старшим был Арридей, то он и стоял ближе к престолу. Однако в какой-то момент у него обнаружилось серьезное душевное и физическое расстройство.[710] Природа заболевания неизвестна: возможно, это была эпилепсия, или же он потерял умственные способности в результате несчастного случая, или же, может быть, его действительно извела Олимпиада.

У нас нет сведений о том, когда Александр был объявлен наследником, но это случилось около того времени, когда ему исполнилось 14 лет: в 342 году Исократ написал ему послание, в котором содержатся недвусмысленные указания на статус адресата.[711] Вероятно, неслучайно, что в том же году Филипп призвал Аристотеля, доверив ему обучение сына. Аминта, сын Пердикки III, которого Народное собрание в 359 году отстранило от наследования престола, предпочтя ему Филиппа, похоже, никогда даже не воспринимался в качестве кандидата на трон. Его не трогали, и он вел жизнь при дворе, пользуясь разными привилегиями.[712] Филипп даже выдал за него свою дочь Киннану. (Высказывалось предположение, будто это означает, что Аминта считался следующим наследником вслед за Александром.[713] Однако это крайне маловероятно, так как Киннана была дочерью от иллирийки Аудаты. Македоняне, с подозрением относившиеся к иллирийцам, вряд ли поддержали бы эту супружескую чету, и Филипп это прекрасно знал.) Когда Александр вступил на престол, дни Аминты были сочтены, так как новый царь приказал его казнить и пообещал выдать Киннану за Лангара, царя агриан.[714]

Очевидно, седьмой брак Филиппа усугубил разрыв между ним и Олимпиадой, так как у нее появился новый объект ненависти — молодая царица Клеопатра.[715] По-видимому, тут нельзя говорить о ревности, вытекавшей из принятого у македонян многоженства: нам неизвестно, чтобы Олимпиада испытывала подобные чувства к прочим женам Филиппа. Скорее всего, они все жили в разных местах или пристройках царского дворца и не часто сталкивались друг с другом, хотя Плутарх и сообщает о «неприятностях, вызванных браками и любовными похождениями Филиппа, [которые] перешагнули за пределы женской половины его дома».[716] Главные причины неприязни к Клеопатре заключались в происхождении двух женщин и в вопросе о престолонаследии, поскольку Олимпиада, хотя и являлась матерью наследника, была родом из Эпира, а Клеопатра была чистокровной македонянкой, возможно, из Нижней Македонии.

Значение этой разницы в происхождении прекрасно иллюстрирует история, случившаяся на свадьбе Филиппа и Клеопатры. Вино лилось рекой, и праздник превратился в обычный македонский симпозий. Женщины ушли, как того требовали правила приличия, а мужчины продолжали пить. В какой-то момент с места поднялся изрядно напившийся Аттал (ставший теперь тестем Филиппа), чтобы предложить тост за новобрачных. В этом не было бы ничего из ряда вон выходящего, если бы он не заявил, что теперь наконец у македонского царя родятся законные наследники,