— Замечательная комната, — сказала Тэмсин, перебивая словоохотливую вдову, начавшую было превозносить достоинства помещения. — Все, что мне сейчас надо, — это постель. И горячая вода.
Вдова покинула их, чтобы позаботиться о воде, и Джулиан, до этого времени молча глядевший в окно, отрывисто бросил:
— Я ухожу.
— О, нет нужды так спешить, — отозвалась Тэмсин, быстро подойдя к двери и загородив ему дорогу.
Она улыбнулась:
— К чему такая щепетильность, милорд полковник? У нас есть время. Есть даже постель.
— Меня это не интересует, — отрезал он грубо. — Отодвинься.
Она покачала головой — на губах ее мелькала все та же плутоватая улыбка. Она кинула на постель ружье, ловким движением плеча освободилась от перевязи, позволив ей упасть на пол. В следующий момент ее руки оказались на поясе. Джулиан застыл на месте, в его мощной фигуре, будто изваянной из камня, теперь живыми были только глаза. А она тем временем сбросила бриджи и начала расстегивать рубашку. Показались маленькие, совершенной формы, дерзко вздернутые розовые соски. Тэмсин отошла от двери и шагнула к нему, не спуская глаз с застывшего лица.
Руки будто бы сами собой легли на ее груди, и он ощутил, как они заполнили его ладони. Он смотрел сверху вниз на нежный узор голубых вен, просвечивавших под молочно-белой кожей. Быстро билась жилка на шее, и в такт этому биению вздрагивал ее затейливый серебряный медальон.
Тэмсин замерла, словно вслушиваясь в его прикосновения, а руки скользили вниз, по ее груди, стройной талии, коснулись спины, его пальцы пробрались за пояс и поползли вниз к упругой округлости ягодиц.
— Черт бы тебя побрал, девушка, — произнес он, и голос его звучал хрипло в тихой темноте комнаты. — Черт бы тебя побрал, что ты со мной делаешь?
— Можно поставить вопрос иначе; что вы делаете со мной? — сказала она, и ладони ее сошлись за широкой спиной, ноги плотно прижались к его бедрам, ощутив твердость стремившейся вырваться из плена одежды плоти.
Чары были нарушены скрипом деревянных ступеней и звуком шаркающих шагов. Пелена рассеялась. Он резко отдернул руки, будто обжегшись, повернулся и выскочил из комнаты, едва не задев сеньору Браганца, тащившую наверх дымящийся медный кувшин с водой. Джулиан оказался на улице. День уже клонился к вечеру. Воздух сотрясал непрерывный грохот артиллерийской пальбы.
Сент-Саймон поспешил к конюшне, чтобы взять лошадь, и грум, заметив синий огонь, полыхавший в его глазах, плотно сжатый рот и мрачно выдвинутую вперед челюсть, отшатнулся. Полковник выехал из Эльваса и двинулся к лагерю, к своей палатке, к успокоительной прозе военной жизни.
Должно быть, он начал терять рассудок. Она была грязной, хитрой, переменчивой, как ветер, продажной интриганкой, способной на любые капризы, и все же… все же… Она волновала его до глубины существа.
Тэмсин видела из окна, как он шагал по улице с такой поспешностью, будто за ним гнались все дьяволы ада.
— Как неучтиво с вашей стороны, милорд полковник, — бормотала она про себя. — Неужели вы способны чего-нибудь бояться? Но, конечно, не меня?
Едва заметная усмешка тронула ее губы, и она отвернулась от окна, чтобы обсудить с вдовой Браганца плачевное состояние своей одежды.
— Где наша гостья, Джулиан? — спросил главнокомандующий, когда полковник вошел в его апартаменты.
— Я послал Сандерсона, чтобы он проводил ее сюда, — ответил Джулиан, кивком приветствуя остальных пятерых членов штаба, собравшихся на обед к Веллингтону.
— Ну и каково ваше впечатление о ней, Джулиан? — поинтересовался майор Карсон, подавая ему стакан шерри. — Просветите нас.
— Я бы ни капельки ей не доверял, — заявил Сент-Саймон решительно.
— Учитывая, что она и сама-то с капельку, получается совсем немного, — сказал Веллингтон, смеясь собственному каламбуру. Смех его очень напоминал лошадиное ржание.
Улыбка Джулиана была суровой.
— Вы попались на удочку — вас обмануло небольшое представление, которое она разыграла здесь сегодня.
— Представление? — Веллингтон удивленно поднял бровь.
— Это бессилие, изнеможение трогательной маленькой сиротки. Конечно, она была измучена, это верно. Думаю, за последние пять дней ей удалось поспать всего несколько часов, да и то главным образом в седле. Но упасть в обморок — Фиалке? Нет уж, увольте, найдите другого простака.
