— Да о девице Сент-Саймона, — пояснил Чарльз, осушив стакан и потянувшись за новой порцией.
— Опекун хочет знать, кто она, и мы разузнаем. Ясно, что он будет рад этому.
— Может быть, он даже будет нам благодарен, — предположил Дэвид, — задумчиво похлопывая себя по колену. — Но как мы это сделаем?
— Спросим ее. Вежливо, конечно.
— Да, да, спросим эту шлюху вежливо, — согласился его брат, подмигнув. — Но как мы можем ее спросить, если нам заказана дорога в угодья Сент-Саймона?
Чарльз задумался, опустив взгляд в стакан, будто рассчитывал найти ответ в его рубиновых глубинах.
— Но должна ведь она куда-нибудь отлучаться из дома. Не станет же она там торчать, вечно. Ей надо будет кого-нибудь повидать, сделать покупки…
— Если только Сент-Саймон не держит ее постоянно голой и взаперти, — высказал предположение Дэвид с плотоядным смешком.
С минуту они мысленно рассматривали эту волнующую ситуацию.
— Хотя это не в стиле Сент-Саймона, — сказал наконец Чарльз, и в его тоне прозвучало нечто похожее на разочарование или сожаление. — Слуги обычно бывают в курсе. И, значит, молва должна облететь все окрестности.
— Когда-нибудь ей придется расстаться с домом. И когда мы встретимся, мы очень мило спросим ее… — заявил Дэвид. — Если мы будем милы, она расскажет нам все, что хочет знать опекун.
— Хотя будет лучше, если она не узнает, кто мы, — мудро заметил Чарльз. — Опекуну это не понравится… особенно после того случая.
— Маски, — сказал Дэвид. — а может, даже домино… это подойдет.
— Домино не годится. — отозвался его брат серьезно. — Домино не сунешь в карман, не то что маску. Можешь всюду с нею ходить и никто не догадается, что она у тебя есть.
— Верно, — согласился Дэвид, понимая мудрость этого практического замечания. — Мы всюду будем их носить с собой и, когда увидим нашу героиню, быстро наденем маски и зададим ей пару-тройку вопросов.
И, удовлетворенные своими планами, братья переключили внимание на портвейн.
— Почтальон принес вам письмо. — Тэмсин вошла в библиотеку на следующее утро, размахивая листком, запечатанным сургучной печатью. — Судя по почерку, от женщины. Ваши светские дамы всегда пишут такой кудрявой вязью? И мне придется этому научиться?
Она критически оглядела послание.
— Очень любопытно, и бумага бледно-голубая. Она ваша любовница?
Не произнося ни слова, Джулиан протянул руку за, письмом, и Тэмсин отдала его и примостилась на краю письменного стола.
— Так у тебя есть еще одна любовница? Хотя не думаю, что слово «любовница» подходит для меня. Верно?
— Право, не думаю, что в языке вообще найдутся слова, которые для тебя подходят, — заметил он сухо. — Ты не поддаешься описанию. Слезь с письменного стола. Это не подобает леди.
— Да, конечно, милорд полковник. — Она соскользнула со своего насеста и сделала ему шутливый реверанс, сохраняя смиренный вид.
Ее муслиновые юбки взметнулись вбок, она выставила вперед носок одной туфельки и присела.
— Достаточно ли это глубокий реверанс для короля или он подойдет только для королевы?
Джулиан с усмешкой наблюдал за ней, уверенный, что она не сознает опасности своей позы.
— А теперь попытайся встать.
Тэмсин тотчас же убедилась, что это невозможно. Она рухнула на ковер и сидела там с выражением такой печали, что он не смог удержаться от смеха. Одновременно он вскрыл полученное письмо. Его веселье тотчас же иссякло.
— Хорошо еще, что она не душит бумагу для писем. — бормотал он, ломая печать.
— Кто не душит? — Тэмсин, отряхивая юбки, поднималась на ноги.
— Моя сестра, — ответил он лаконично, пробегая глазами затейливо выписанные строчки. — Гром и молния! Несомненно, это затея Гарета. Узнаю стиль этого развратника и бездельника.
— Какая затея? — Тэмсин снова уселась на край письменного стола.
. — Моя сестра с мужем собрались нанести мне визит. Полагаю, что Гарет хочет на время скрыться от кредиторов и заодно попользоваться бесплатным гостеприимством.
Он поднял глаза на Тэмсин, и лоб его перерезали глубокие морщины — признак задумчивости. Улыбка, еще несколько минут назад бродившая по его лицу, исчезла окончательно.
— Я ведь уже сказал тебе, что так не сидят! — Ради убедительности он шлепнул ее.
