— Я хотела поговорить с вами, — наконец произнесла Саша.
— Поговорить? В два часа ночи?
— Самое удобное время для разговоров. Никто не подслушает и не помешает.
— Ну, может быть, — сказал Свиридов.. — Ничего, что я буду слушать даму лежа?
— Ничего. — Она улыбнулась, явно волнуясь, и добавила преувеличенно бодрым голосом:
— Это как в анекдоте… Лежат мужчина и женщина, час, другой, а потом она и говорит:
"Ты знаешь, кто-то из вас должен встать".
— Опасаюсь понимать это как намек, — невозмутимо откликнулся Свиридов, подумав, что она, вероятно, в самом деле намерена сказать ему что-то существенное, раз подбадривает себя подобными ситуативными анекдотиками-пустышками.
— Вот это правильно. — Саша закусила нижнюю губу, вероятно, собираясь с духом, а потом спросила:
— Зачем… зачем вы здесь, в доме моего папаши?
— Не понял.
— Я хотела сказать, что ведь вы не тот, за кого себя выдаете.
В ее голосе была неопределенная полувопросительная-полуутвердительная интонация.
— А я ни за кого себя и не выдаю, — сказал Владимир. — Ваш почтенный родитель нанял меня по рекомендации уважаемого человека, и я…
— Уважаемого человека? — перебила она его. — Уважаемого человека? Это вы о Китобое говорите, что ли?
— Ну да, о Валере Маркове. А что я не так сказал?
— Дело в том, что я достаточно давно знакома с твоим братом, — жестко сказала она. — С Ильей. Он на тебя похож, только как-то… понежнее и помельче, что ли. Так вот, о тебе он даже боялся упоминать. Я поняла, он сам не знает, чем ты занимаешься по жизни и какими способами зарабатываешь себе даже не на кусок хлеба с маслом, а вообще…
— И чем же я занимаюсь? — спокойно произнес Владимир.
— Я не знаю. Но хотела бы узнать. Потому что человек, который сейчас держит в руках жизнь моего отца, мне незнаком. Единственное, что я о нем знаю, — это то, что он бегал в банде Китобоя.
— Нет, ты забыла еще кое о чем.
— О чем? — напористо спросила Александра Берг.
— О моей, как говорится, тяге к расхищению чужого добра, — с недоброй улыбкой проговорил Владимир. А потом жестко и отрывисто добавил:
— А теперь слушай сюда, девочка. Я не знаю, что ты там обо мне думаешь, только Иван Германович сам взял меня на работу, я не рвался сюда. У меня были иные планы. Ну, например, доесть продукты, которые я у него великодушно позаимствовал в порядке бессрочного заема. А что касается Китобоя, то, во-первых, я никогда, как ты выразилась, не бегал с его ребятишками, а во-вторых, именно по его рекомендации твой папик и взял меня на работу личным телохранителем. Понимаешь, как безоговорочно он должен доверять Валерию Леонидовичу?
— Папа всегда спустя рукава относился к своей безопасности, — произнесла Саша. — Я много раз советовала ему завести путного телохранителя, а не этих… шавок.
— Завел.
— Я вижу, что ты не чета им. Но еще… — Она заколебалась, вероятно, боясь сказать что-то совсем уж из ряда вон выходящее, а потом все-таки сказала:
— Мне говорил один знающий человек… Он подозревает, что именно ты, а не кто иной… именно ты…
— Что — именно я?
— Что именно ты можешь оказаться киллером по кличке Робин.
Свиридов смотрел на нее застывшим взглядом, а потом пожал плечами:
— А кто, интересно, этот человек?
— Нет, не твой брат, — поспешно, словно пытаясь упредить последующие его слова, произнесла Александра. — Не Илья.
— А я никогда и не считал своего брата идиотом. Зачем ему нести такую чушь?
Она глубоко вздохнула.
— Занимательно, — сказал Владимир. — Элитный и самый высокооплачиваемый киллер региона ворует продукты в магазине? Нарочно не придумаешь.
Саша опустила голову.
— И вообще, в чем ты меня подозреваешь?
Знала бы ты, что я сегодня дважды спасал жизнь твоему отцу! В том числе один раз — когда какой-то милый мальчик, обжабленный героином, держал нож у его горла. Хорошая у ножа была заточка, между прочим, — Это правда?
— А вот спроси у него самого, — бросил Владимир, не поворачивая головы.
Саша подняла глаза и увидела, что Иван Германович с отвисшей челюстью стоит в дверном проеме и уже битую минуту созерцает неблагопристойное поведение родной дочери, в почти голом виде сидящей на кровати малознакомого ей молодого мужчины.
