Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции - страница 21

. С другой стороны, часто случалось, что звание губернатора одной и той же провинции передавалось по наследству, и губернаторы приобретали еще более прочное и независимое положение, являясь уже не только представителями власти, но и представителями провинций. Этим они увеличивали и свою власть, и свое значение и стали крайне опасны для королевской власти, которая начала подозрительно смотреть на их действия и постоянно посылала к ним указы с запрещением присваивать себе права верховной власти[141].

Таким образом, вмешательство королевской власти в дела провинции встречало ряд препятствий, которые давали возможность каждой провинции сохранять и свою независимость, и свои вольности и права. Прямое влияние власть могла производить на подвластное ей население лишь путем особых комиссий, верховных судов (grands jours), которые разъезжали по Франции и подвергали наказанию всех противящихся (contra-venants) власти короля. Но это средство далеко не всегда было употреблено, да и наконец не при всех обстоятельствах могло оказывать влияние.

А между тем в каждой провинции существовали элементы, которые при первом удобном случае могли подготовить восстание против власти. Все население Франции (состоявшее из 12 миллионов при Генрихе IV) делилось на сословия, из которых почти в каждом была сильно укоренена любовь к старому порядку, каждое ревниво оберегало свои права. В тогдашней франции насчитывали 648 тысяч духовных, миллион дворян, 500 тысяч лиц судебного сословия, 8 миллионов рабочего класса (буржуазии, крестьян) и два миллиона нищенствующих[142]. Из них дворянство составляло главную и наиболее опасную для правительства силу, так как и по своему положению, как привилегированное сословие в государстве, и по своим традициям и духу, оно заключало в себе наибольшее число оппозиционных элементов и всегда было готово с оружием в руках защищать свои права и вольности против нарушения со стороны короля. Дворяне, а особенно из числа тех, которые обитали в провинциях или недавно присоединенных к короне, как Бретань, или в отдаленных от центра и пользовавшихся правами самоуправления, как например Лангедок, Овернь и другие, сохранили, если не во все своей миллионной массе, то в значительном числе своих членов воспоминание о старых феодальных правах. Правда, велики были успехи централизации во Франции. Короли успели шаг за шагом завоевать обширные права, отнять целые провинции у крупных феодалов, уничтожить сильных феодальных сеньоров. Значительно сузили они права дворянства, перенося на себя право чеканить монету, ограничивая частные войны и запрещая их. Но это было мало для уничтожения феодализма. В борьбе с властью дворянство не было подавлено и обладало все еще достаточною силою для успешной борьбы с нею. За большими, крупными феодалами стояла мелкая знать, иногда владевшая обширными поместьями и возводившая свой род, не всегда неправильно, ко временам, современным французской монархии. Редко выходила она из своих замков, своей области, не часто приходилось ей видеть короля, зачастую в своей глуши она не знала, да и не заботилась знать, кто был королем во Франции. Она имела собственный суд, а в качестве hauts-justiciers пользовалась еще и правом суда над другими. И в XVI в., как и во времена полного процветания феодализма, она обладала почти неограниченною влaстью в своих землях. Владетель-дворянин налагал на своих подданных подати, устанавливал новые налоги, новые пошлины, раздавал, как например, в Дофинэ, права дворянства буржуазии и другим сословиям. Он считал своею честью не подчиняться законам и с презрением смотрел на постановления низших судебных инстанций, даже парламентов. Даже более; он парализовал распоряжения власти против преступников, покровительствовать которым он считал полезным и которым открывал свои замки. Таким образом окружающая обстановка всегда живо напоминала ему старину, а вместе с этим приводила и к действиям и поступкам, которые были когда-то законны, а теперь преследовались властью. А эти поступки так сильно укоренились в среде знати, что запрещения, даже наказания не приводили к цели. В течение трех веков короли издавали законы, запрещавшие частные войны, вооруженные собрания, но все они оставались лишь на бумаге. Даже более, чем резче и решительнее были меры, принимаемые против дворян, тем сильнее становилось и сопротивление. При Людовике X, в начале XIV в., реакция сделалась так сильна, что вынудила правительство подписать приговор своему делу и восстановить весь прежний строй общества. Провинциальное дворянство нормандское, Лангедока, Бургони, Оверни, Форэ, Шампани, получило хартии, упрочивавшие за ними права вести войны