В том числе и в первую очередь связанных с развитием кризисных ситуаций в нашей стране или за рубежом («Пражская весна» 1968 г., «Апрельская революция» в Афганистане в 1978 г., политический кризис в Польской Народной Республике в 1980 г. и т. д.).
В то же время, повестка дня заседаний ПБ ЦК нередко включала более десятка вопросов, по каждому из которых был назначенный заранее докладчик, подготовленные и рассылавшиеся членам и кандидатам в члены Политбюро для предварительного ознакомления проекты решений, обосновывающие их пояснительные записки, готовившиеся профильными государственными ведомствами и «визировавшиеся» (согласовываемые) с соисполнителями.
В случае возникновения разногласий между соисполнителями, окончательное решение принималось членами Политбюро и оформлялось соответствующим постановлением.
Материалы к заседаниям — повестка дня, записки и справки, предложения и проекты решений готовились Общим отделом ЦК КПСС и рассылались членам и кандидатам в члены Политбюро нарочными, как правило, во вторник (иногородним членам ПБ они доставлялись фельдегерской службой).
Предложения и проекты решений (постановлений) Политбюро готовились как отделами ЦК КПСС, так и по специальным поручениям соответствующими государственными ведомствами.
Ясно, что очень многие из обсуждавшихся вопросов напрямую затрагивали состояние государственной безопасности Советского Союза, социалистического содружества, союзников СССР, требовали согласования с КГБ, Минобороны и МИДом.
Поскольку многие из обсуждавшихся вопросов имели сверхсекретный характер, то и соответствующие документы и решения имели высочайший гриф ограниченного распространения информации — «Совершенно секретно. Особой важности». Указанные документы подлежали хранению в так называемых «особых папках», которые имелись у всех членов Политбюро[132].
Отметим и следующие чрезвычайно важные для нашего повествования обстоятельства. «Техническое обеспечение» работы Политбюро в ЦК КПСС осуществляли 5–6 специально выделенных сотрудников Общего отдела ЦК, возглавлявшегося с 1965 г. К.У. Черненко, а с 1982 г. — В.И. Болдиным.
Помимо этого у каждого члена (кандидата в члены) ПБ ЦК имелись специальные помощники «по работе в Политбюро», обладавшие наивысшей формой допуска к работе с совершенно секретными документами.
Таким образом, круг секретоносителей, допущенных к «тайнам Политбюро ЦК», составлял в СССР несколько десятков человек.
Понятно, что сама по себе работа Политбюро ЦК являлась объектом первостепенного интереса для разведок, по крайней мере, ведущих иностранных государств.
Определенные «утечки информации» о работе Политбюро были, их не могло не быть. Поскольку у осведомленных, в разной степени, о его деятельности лиц имелись родственники, дети, самые близкие знакомые, друзья в аппарате ЦК и т. д., что создавало определенные предпосылки для несанкционированного разглашения информации.
Таким образом, в том числе в кадрах ЦК КПСС, да и в партийных аппаратах в областях и республиках СССР, появлялись разнообразные слухи, которые имели под собой, как правило, весьма относительные основания.
Также за счет болтливости, информацию, представляющую интерес для ЦРУ, от своего предполагавшегося тестя, члена Политбюро ЦК КПСС К.В. Русакова, получал американский агент «Трианон» (сотрудник МИД СССР А. Огородник, покончивший жизнь самоубийством при аресте 22 июня 1977 г.)[133].
Некоторые сведения иностранным спецслужбам передавали лица, знакомившиеся с решениями Политбюро официально, как это было с дипломатом, занимавшим пост заместителя Генерального секретаря ООН А. Шевченко. (Оперативная разработка Шевченко резидентурой ПГУ КГБ в Нью-Йорке выявила его предательство, но воспрепятствовать его побегу 7 апреля 1977 г. не смогла).
Те же решения Политбюро, что касались внутриполитических аспектов политики — публиковались в виде Постановлений ЦК КПСС, нередко — совместных постановлений ЦК и Совета министров, иногда — совместно с ВЦСПС (Всесоюзным Центральным Советом Профессиональных Союзов).
Решения Политбюро принимались единогласно. Или — с учетом мнения Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева.
