Снова ударили кнуты, и звери поплыли вперед. Судно тяжело тронулось с места, и меня удивило, что весла-колеса не погружаются в воду, а держат корабль на поверхности, как карету.
Собственно говоря, корабль и был огромной каретой, предназначенной для прогулок по поверхности воды, а запряжены в эту карету были уродливые чудовища - помесь сказочных морских змеев с морскими львами из мира Джона Дакера, для пущей свирепости дополненная чертами саблезубого тигра.
Кошмарные чудовища плыли в кошмарный океан, увлекая за собой наше невообразимое судно. Кнуты свистели все громче, погонщики погоняли зверей, и те плыли все быстрее. Закрутились колеса, и вскоре жуткий берег Ровернарка скрылся во мраке. Мы остались одни среди адского моря.
Епископ Белфиг оживился. Он надел шлем и поднял забрало. В стальном обрамлении его лицо выглядело еще более отталкивающим.
- Ну как вам, граф Урлик, наши двигатели?
- Я никогда не мог вообразить ничего подобного. Как вам удалось выдрессировать этих зверей?
- О, они специально были выведены для такой работы. Это домашние животные. Когда-то в Ровернарке жило много ученых. Они построили дома, которые отапливались огнем, еще горевшим в недрах нашей планеты. Они придумали и построили необыкновенные корабли. Они вывели породы животных-тяжеловозов. Но это было тысячу лет назад. Теперь мы уже не нуждаемся ни в каких ученых...
Мне показалось, что он просто хочет произвести впечатление, и я ничего не возразил в ответ. Вместо этого спросил:
- А на кого мы будем охотиться, господин епископ?
Белфиг вздохнул:
- Ни больше, ни меньше, чем на самого морского оленя. Это очень опасно, и мы можем погибнуть.
- Погибнуть в этом жутком океане - не самая заманчивая перспектива, сказал я.
Он усмехнулся:
- Скверная смерть. Может быть, даже самая худшая из всех возможных. Но ведь это возбуждает, не правда ли?
- Возможно. Но не меня.
- Послушайте, граф Урлик. Мне казалось, что вам уже начала нравиться наша жизнь.
- Я благодарен вам за гостеприимство! Если бы не вы, я наверное бы погиб. Но в отношении вашей жизни слово "нравится" я бы не употреблял.
Он облизал губы, и глаза его насмешливо сверкнули.
- А рабыня, которую вам прислал?
Я глотнул холодный соленый воздух:
- Мне снились кошмары, и она показалась мне частью этих кошмаров.
Белфиг захохотал и похлопал меня по спине:
- А ты, оказывается, здоровый кобель, девчонка мне все рассказала. В Ровернарке нет нужды прикидываться застенчивым!
Я отвернулся и стал рассматривать темную воду.
Морские животные с лаем бросились вперед, колеса шлепали по воде, епископ Белфиг усмехался, то и дело переглядываясь с мертвенно-бледным Моржегом. Иногда в коричневых облаках образовывался просвет, сквозь который был виден резко очерченный круг красноватого тусклого солнца. Оно было похоже на подвешенный к своду пещеры драгоценный камень. Иногда облака сгущались настолько, что мы плыли в кромешной тьме, и лишь искусственный свет факелов освещал наш путь. Подул легкий ветерок, но на вязкой поверхности воды не появилось даже ряби.
Отчаяние вновь охватило меня. Я прошептал имя Эрмижад и тут же пожалел об этом. Даже беззвучно произносить это имя здесь значило пачкать его.
Корабль продвигался вперед. Команда слонялась без дела по палубам, сидела на ступеньках и поручнях.
Время от времени раздавался непристойный смех епископа Белфига, и его жирные щеки колыхались.
Мне уже стало казаться, что погибнуть в волнах этого соленого моря не так уж и страшно.
7. ЧАША И КОЛОКОЛ
Через некоторое время Белфиг в сопровождении рабов отправился к себе в каюту, а девушка, приходившая ночью, поднялась на палубу и положила мне на руку теплую ладонь.
- Хозяин, ты хочешь меня?
- Предложи себя Моржегу или кому-нибудь другому, - ответил я, - и забудь все, что было ночью.
- Но, хозяин, ты же разрешил мне привести с собой подругу? Я думала, что наши развлечения пришлись тебе по вкусу.
- Ты ошибаешься. Уйди...
Я остался на палубе один. В глазах рябило, на веках и на ресницах выступила соль. Я спустился в каюту и запер дверь. Ложиться на кровать, всю в мехах и шелках, не захотелось, и я улегся на подвесную койку-гамак, предназначенную, видимо, для прислуги. Меня укачало, и я быстро уснул.
